Ночь богов. Гроза над полем - Елизавета Дворецкая Страница 56

Подняв пленницу на руки, Лютомер сам уложил ее в шалаше и устроился рядом. Он знал, что ни один дозорный не позволит себе даже на миг задремать – все хорошо понимали опасность своего положения. Но все же Семиславу хотелось держать поближе к себе – сейчас эта молодая женщина была одним на всех щитом, заслонявшим угрян от нападения из темноты. Ее видимой покорности он не доверял, понимая, что белая лебедь не так проста. Чуть раньше или чуть позже она найдет способ вырваться из плена его чар – сама или с чьей-то помощью. Поэтому он заставлял ее спать как можно дольше, чтобы не дать времени думать. Но и пока она спала, ему приходилось дремать вполглаза и следить, куда направляется дух ее во сне. У Семиславы ведь тоже есть дух-покровитель, которого она может призвать на помощь.

Почти в том же состоянии ему приходилось поддерживать и Молинку – но за сестрой следила Лютава. И возможностями, да и волей к свободе Молинка значительно уступала оковской княгине, и Лютава могла с ней справиться сама. Конечно, со временем, когда наведенный облик спадет и сестра придет в себя, слез и упреков не избежать. Но хотя бы не сейчас, пока не миновала угроза погони. Сейчас Молинка тоже спала, завалившись в дальний угол шалаша, и, наверное, видела во сне своего жениха. Еще не понимая толком, что разлучена с ним надолго, если не навсегда.

Лютава на четвереньках заползла в шалаш, окинула его взглядом, выискивая себе местечко. Лютомер подвинулся, пропуская ее к себе за спину. Лютава повозилась, подтыкая плащ со всех сторон, – сейчас было просто свежо, а к утру станет холодно.

– Хорошо тебе, – с завистью шепнула она. – Такими красотками обложился. Небось вспотеешь. А мы мерзни…

– А вам кто мешает? Или парней горячих мало? Иди, забейся к Хортиле под бочок, он только рад будет. И не он один.

– Да ну их…

– Я знаешь, что подумал? – шепотом продолжал Лютомер. – Давай обратно менять их не будем. Ведь это Хвалис нас выдал, он хотел на нас вятичей навести, да что-то не срослось. Зачем он нам нужен? Видно, хочет от меня избавиться и у отца старшим сыном остаться. А Вышень со своими ему помогает.

– Да Вышень его и научил! Где ему самому такое придумать!

– Вот пусть и остаются. А лебедь с собой заберем.

– Понравилось тебе, видно, спать рядом с ней? – язвительно шепнула Лютава. Она не так чтобы всерьез ревновала родного брата к другим женщинам, но была уверена, что этот его выбор крайне неудачен, ибо грозит тысячей разных сложностей и бед.

– Не без этого, – согласился Лютомер. – Правда, надо же и мне когда-нибудь в люди возвращаться, а то вон Хвалис решил, что я не приду никогда, и в князья нацелился сесть. А возвращаться – жениться надо. А где я лучше найду? Это же Лада настоящая.

– Да ты что, братец, не шутя хочешь ее за себя взять? – Лютава приподнялась и даже выпуталась из плаща, в который с таким тщанием куталась, чтобы хотя бы сверху, сквозь густую тьму, заглянуть ему в лицо. – Я думала, ты так просто, языком болтаешь. Ты хочешь ее взять?

– Ну… Может, не сейчас еще…

– Ты хуже Молинки! – напустилась на него Лютава. – Она от любви последний ум потеряла, и ты туда же! Она-то ладно – девка, что с нее взять! Но ты! Не соображаешь?

– Да погоди ты! – Лютомер сел, повернулся к ней и крепко схватил за руку, чтобы подчинить и заставить выслушать. Он думал, что она ревнует. – Я же не сейчас! Когда твой… Твоего…

Она его поняла: он хотел сказать, что, когда дух-покровитель укажет ей мужа, Лютомеру ничто не будет мешать взять жену. Но он давно уже решил, что его женитьба состоится только после ее замужества – не раньше. Знакомство с Семиславой чуть не поколебало его решимость, но он сам понимал: в Варге Семиславе нет места, а уйти из Варги, оставив там Лютаву, он не сможет.

– Ну, пусть в Ратиславле поживет пока, – продолжал он. – А там, как твой ясный сокол объявится…

– Да я не об этом! – шипела Лютава. – Ну, братец, нашел ты себе Ладу! Семь лет выбирал, так уж выбрал!

– А что, не нравится она тебе? Она вроде дева не злая. Полюбит меня – уживемся. А ведь все при ней – и красавица, и род какой, и волхва! А вдруг тебя далеко увезут – кто у нас после стрыйки Молигневы старшей будет? Володара?

– Да это же война с вятичами, и не через год, а сейчас! Святко за нее зубами в горло вцепится – даже тебе! Сам видел – он аж трясется, как о ней думает, даже про хазар забыл! Если она через шесть дней в Воротынце не будет, он все свое войско, что на хазар приготовил, на Угру поведет! Вот чтоб мне провалиться! Нет, братец любезный! Если ты всей Угре погибели немедленной не желаешь, ты этого не сделаешь!

Лютомер молчал, признавая справедливость ее слов.

– Ну, если кровь бурлит, ярь играет, ладно уж, потешься, пока можно, – буркнула Лютава. Она понимала, что влечение Лютомера к Семиславе – вина не столько его, сколько самого Велеса, и считала, что чем быстрее его желания будут удовлетворены, тем быстрее он успокоится. – Молинка спит, а я выйду пока, с дозором посижу, сказку им расскажу, чтоб не заснули. Что – идти?

– Лежи, – подавляя вздох, ответил Лютомер. – Что же я, совсем леший бессовестный? Доброслав ведь тебя не тронул… Если бы тронул, я бы ему горло вырвал, но не тронул же! И сам Святко тоже. Если я теперь ее трону, то и буду тот гад лесной, которым меня считают.

– А Молинка?

– А она сама хотела.

– Эта, по-моему, тоже не прочь от тебя, – намекнула Лютава, которая все эти дни замечала в глазах Семиславы, устремленных на Лютомера, чувства, весьма далекие от ненависти.

– Так не спросишь – спит она. И сама себя не помнит сейчас. Потом опомнится, обидится, проклянет еще – так что и мне мало не покажется. Не могу же я ее всю жизнь под чарами держать.

– Ну что я тебя, уговаривать, что ли, буду? – пробормотала Лютава и вспомнила: – Как будто мне война со Святкой очень нужна! Сплю и вижу… Да, и Хвалиса там оставлять глупо! Я бы тоже это сокровище век не видела, но если его Святке оставить – на Угру он пойдет в первых рядах! Тогда уж точно все выйдет, как он задумал, – Святко и тебя погубит, и род наш изведет, а его в Ратиславле князем посадит. И дочку ему свою отдаст, раз уж тебе не понадобилась. Нет уж, братец мой любезный! Нам бы сейчас до дома добраться и всех своих привезти. А о чужих потом будем думать. Когда с силами соберемся. Что там еще от смолян слышно? Может, пока мы тут по Оке гуляем, там уже княгиня Избрана на Угру за данью и войском приехала!

– Ладно, спи давай! – Лютомеру надоел этот разговор, от которого только становилось тяжелее на душе. – Хватит беды выдумывать. Нам их Недоля сама напрядет на кривое веретено – только успевай разматывать…

Семислава пошевелилась во сне и вдруг обняла его, прижалась лицом к плечу. Лютомера пробрало, и он глубоко вздохнул, пытаясь одолеть собственные побуждения. Возможно, ей снится, что она лежит дома и обнимает мужа, князя Святко… А может, и нет.

В Воротынце дни проходили в тягостном ожидании вестей. Войско волновалось – медлить с началом похода было больше нельзя, хазары не стоят на месте, да и припасы у людей не бесконечные. Но князь Святко и слышать не хотел о том, чтобы уйти, не дождавшись возвращения жены. Ярко даже радовался задержке. Он каждый день навещал невесту, безуспешно пытался вызвать в ней прежние чувства. Но Молинка словно бы не узнавала его, а если и узнавала, то в глазах ее отражалось лишь мучительное недоумение.