История Рунного посоха - Майкл Муркок Страница 52

– Это значит, что все пути в Камарг – и сухопутные, и морские – перекрыты ордами Темной Империи. Даже если мы доберемся до моря и найдем подходящий корабль, каковы наши шансы, что мы целыми и невредимыми пересечем Сицилийский канал? Воды там наверняка кишат судами Темной Империи.

– А нам обязательно добираться этим путем? Может, вернуться той же дорогой, какой ты попал на Восток?

Хоукмун нахмурился.

– Почти весь путь я проделал по воздуху, на дорогу по земле уйдет в два раза больше времени. К тому же гранбретанцы и там успели что-то завоевать.

– Так ведь захваченные ими земли можно обойти. Во всяком случае, на суше у нас есть хоть какой-то шанс, тогда как на море, судя по твоим же словам, шансов нет вообще.

– Верно, – задумчиво протянул Хоукмун. – Правда, придется пересекать Туркию, это путь в несколько недель. Хотя, с другой стороны, там Черное море, которое до сих пор почти свободно от кораблей Темной Империи. – Он сверился с картой. – Ага, Черным морем мы доберемся до берегов Романии, но чем ближе к Франции, тем опаснее. Но ты все равно прав, на этом пути у нас есть хоть какие-то шансы. Может, мы даже прикончим пару гранбретанцев и скроемся под их масками. У масок есть один большой недостаток – непонятно, кто под ними, друг или враг. Если бы не тайные языки всех этих орденов, мы могли бы путешествовать без всякого риска.

– В таком случае меняем маршрут.

– Меняем. Утром поедем на север.

Несколько долгих дней они двигались на север вдоль Евфрата, пересекли границу между Сирией и Турцией и наконец добрались до тихого белокаменного городка Бирачека, где Евфрат именовался рекой Фират.

В Бирачеке усталый хозяин постоялого двора, заподозрив в них слуг Темной Империи, сначала заявил, что мест нет, но тогда Хоукмун указал на Черный Камень у себя во лбу и представился:

– Меня зовут Дориан, бывший герцог Кёльнский, заклятый враг Гранбретани.

Даже в этом отдаленном городке хозяин гостинцы слышал о нем и беспрепятственно пустил их на постой.

Тем же вечером они сидели в общей комнате постоялого двора, попивая сладкое вино и беседуя с торговцами, чей караван прибыл в Бирачек незадолго до них.

Купцы были смуглыми, с иссиня-черными волосами и такими же бородами, блестевшими от масла. Все в кожаных колетах и ярких коротких килтах из шерстяной ткани. Также у каждого из них был теплый плащ в бордовых, красных и желтых цветах с вытканными геометрическими орнаментами – знак принадлежности к торговому дому Йенахана, торговца из Анкары, как было объяснено путникам. Даже в общей зале трактира караванщики не расставались с оружием – их сабли поражали богато украшенными рукоятями и тонкостью узоров на клинке. Было видно, что эти купцы сражаться привыкли не меньше, чем торговать.

Их старший, Салим, человек с орлиным носом и пронзительными голубыми глазами, подался через стол к герцогу Кёльнскому и его спутнику.

– Вы слышали, что посланники Темной Империи оказывают всяческие знаки внимания калифу Стамбула, – неспешно проговорил он, – они подкупили этого транжиру и он позволил разбить лагерь огромному войску солдат в бычьих масках прямо в городских стенах?

Хоукмун покачал головой.

– До меня почти не доходили последние вести. Но я тебе верю. Гранбретанцы берут то, что им нужно, не только силой, но и с помощью золота. Только если золото не помогает, они выставляют вооруженные армии.

Салим кивнул.

– Я так и подумал. Так вы считаете, значит, что эти западные волки угрожают Туркии?

– Их амбиции угрожают всем, даже Амареху. Они мечтают о захвате земель, которых, может быть, не существует вовсе, разве что в легендах. Они намерены захватить Коммуназию, хотя ее сначала нужно найти. Восток и Аравия просто плацдармы для их войск.

– Но неужели у них хватит сил? – изумился Салим.

– Сил у них хватит. И еще ими движет безумие, которое делает их неистовыми, хитрыми и изобретательными. Я был в Лондре, столице Гранбретани. Ее чудовищную архитектуру мог породить лишь ночной кошмар. Я видел и самого короля-императора, этого сморщенного бессмертного в его Тронной Сфере, заполненной молочной жидкостью. Я слышал его юношеский голос. Я помню лаборатории ученых чародеев – бесчисленные ряды диковинных машин, свойства которых не всегда до конца известны и самим гранбретанцам. И я разговаривал с их знатью, понял, в чем их намерения, знаю, что они еще безумнее, чем может вообразить нормальный человек, такой как ты. В них нет ничего человеческого. Они не испытывают почти никаких чувств друг к другу и никаких вовсе – к тем, кого считают низшими видами, а это все, кто не принадлежит Гранбретани. Они распинают мужчин, женщин, детей и даже домашних животных, обозначая этими распятиями дороги к завоеванным землям…

Салим отодвинулся, махнув рукой.

– Да ну, брось, герцог Дориан, ты преувеличиваешь…

Хоукмун с нажимом проговорил, глядя Салиму в глаза:

– Вот что я тебе скажу, торговец из Туркии: зло Гранбретани преувеличить невозможно!

Тот помрачнел и вздрогнул.

– Я… я тебе верю. Но хотел бы не верить. Ведь как маленький народ Туркии сможет противостоять такой мощи и такой жестокости?

Хоукмун вздохнул.

– Этого я не знаю. Я мог бы сказать, что вам нужно держаться вместе, не давать ослабить себя с помощью золота, не позволять понемногу вторгаться в ваши земли, но я знаю, что мои слова пропадут втуне – люди алчны и не видят правды, когда глазам им слепит блеск монет. Сопротивляйтесь, сказал бы я, с честью и храбростью, мудро и помня об идеалах. Но те, кто сопротивляется, проигрывают и гибнут под пытками, их жен насилуют и разрывают на куски у них на глазах, их дети становятся забавой для солдатни и сгорают на кострах, способных осветить целые города. Но если вы не станете сопротивляться, если избегнете смерти в бою, все это случится и с вами. Или же вы и ваши дети ради собственного спасения будете раболепствовать перед нелюдями, способными на любую низость, любое злодейство. Я говорю искренне, и искренность не позволяет мне толкать тебя на благородную битву и смерть в бою. Я ищу способ их уничтожить, я их заклятый враг, у меня имеются великие союзники, и удача на моей стороне, но даже я понимаю, что не смогу ускользать от них вечно, пусть мне и удавалось это несколько раз. Тем, кто готов противиться приспешникам короля Хуона, я могу посоветовать одно – используйте хитрость. Будьте хитрыми, друг мой. Это единственное наше оружие в борьбе с Темной Империей.

– Ты хочешь сказать, нужно притвориться, будто служишь им? – задумчиво проговорил Салим.

– Именно. Я потому и жив до сих пор и в некоторой степени свободен.

– Я запомню твои слова, воин с Запада.

– Запомни их все. Когда делаешь вид, что согласен на компромисс, обман зачастую становится реальностью. И случается это задолго до того, как удается произошедшее осознать.