Врагов выбирай сам - Наталья Игнатова Страница 50

– Вот всегда бы так! – вздохнул Альберт, забираясь на отдохнувшую и от этого развеселившуюся Стерлядь. – Представляешь, братец, приезжаем это мы в Козлодуй или, там, на Триглав, а нам хлеб-соль на восемь сторон света да с поклоном...

– Да на золотом блюде, – язвительно перебил его Артур, наблюдая, как Ирма, не дожидаясь помощи, садится в седло. – Не поминай чего не надо, Пустоши под боком.

– А ты суеверным стал, – заметил младший, нащупывая стремя правой ногой, – с чего бы вдруг?

Артур отмолчался. Суеверным? Как же! До Дворца еще полдня ехать, а Триглав, даже когда далеко, все равно слишком близко, чтобы вслух о нем вспоминать. С хозяином здешним братик, конечно, справился, но тот, что на Триглаве...

– Не накликай, – подал голос Альберт, – что-то мы и вправду... Распоясались.

– Угу, – Артур отвернулся от ведьмы, – поехали.

И поехали. Маршевой рысью через чистенькие – душа радуется – Развалины. Под ярким солнышком, заглядывающим уже с левого бока. Теперь, пока тени не лягут за спину, отдыха не будет.

И хорошо. Хватит странностей.

* * *

Над обугленным рвом, между ночью и днем

Переброшены сходни.

Если б я был пророк,

Я сказал бы вам: будьте свободны!

Хуже адовых врат называть свои цепи наградой.

В этом страх виноват, но не стоит бояться, не надо!

Как он пел, Безымянный музыкант! Зрячие пальцы метались по струнам, и звонкий, ясный, радостный голос взлетал к высоченным сводам, птицей проносился сквозь стрельчатые арки – выше, выше, в небо.

В темное, глубокое, чуткое и внимательное небо.

Этот мир состоит из любви

Между небом и твердью.

Этот мир состоит из любви

Между жизнью и смертью.

Пей вино ветров в мареве лугов

И слушай сердца зов,

Пока еще не поздно.

... Артур слушал, привалившись к стене. Слушал песню, сквозь черные, узорные решетки окон смотрел туда, куда рвался голос певца. В небо. Господи, да сложивший эти слова должен быть святым! Он смог сказать, правильно, единственно верно смог сказать то, что звенит в душе хрустальными колокольцами, каждый миг бытия наполняя смыслом и радостью.

Он должен умереть.

Почему?!

На зеркальный мираж,

Вдаль, за облачный кряж

Все идут пилигримы

Если б я был пророк,

Я сказал бы вам: будьте любимы!

Это так же легко, как смеяться,

И кто бы ты ни был -

Жизнь похожа на фарс

С эпилогом в безоблачном небе.

Этот мир состоит из любви,

Боль придумали люди.

Этот мир состоит из любви,

И иначе не будет.

Пей вино ветров в мареве лугов

И слушай сердца зов. Пока еще не поздно.

«Почему?» – спросил Артур. Уже не у себя. Душа сама скользнула следом за песней в небо, в чистую, светлую, трепетную радость молитвы. «Почему?»

В одном слове было множество вопросов. Артур ждал ответа. Ждал требовательно и терпеливо. И не видел, как Варг, хлопочущий над котелком, сел на мозаичный пол, набрал в ложку густого варева, но позабыл его попробовать.

– Что, посмотрел! – ехидно поинтересовался Альберт. – Вот такой у меня братец. Я сам сдурел, когда в первый раз увидел.

– Там... Бог? – странным голосом спросил Варг.

– Где? – Альберт проследил его взгляд. – А, там, наверху-то? Ну не знаю. Может, и Бог. Но, скорее всего, нет. – Он дождался, пока Варг облегченно вздохнет и наконец-то поднесет ко рту ложку с супом, а потом добавил: – Там Пречистая Дева. Старший обычно с ней разговаривает.

Варг подавился, закашлялся, и Карнай от души треснул оборотня по спине. Подумал и добавил еще, чтобы мало не показалось.

– Не болтайте, слушать мешаете.

Все отмерено впрок по веленью надежд

В круговерти извечной.

Если б я был пророк,

Я сказал бы вам: будьте беспечны!

Не бывает потерь, не бывает путей без возврата.

Наша жизнь – это дар,

А за дар невозможна расплата!

«Он готов разувериться, Артур, – молча ответила Мадонна, – он близок к смерти, его толкают в пропасть. Сделай, что должно, мой рыцарь. Сделай, пока он еще верит. Так же, как ты».

Этот мир, словно свадебный пир

Между небом и твердью

Этот мир, словно свадебный пир

Между жизнью и смертью...

Пей вино ветров в мареве лугов

И слушай сердца зов.

Пока еще не поздно.

* * *

И все-таки это было жертвоприношение. Старший не почуял, не по его это части. Обряд не людьми творился, и не во имя Сатаны проливалась кровь. Хозяин Развалин, Город и Пустоши, принес жертву своему господину Альберту Северному. Откупился, как мог, в меру своего разумения. И остается только порадоваться, что заклятие подчинения плелось поверх прочной решетки Артуровой веры, потому что иначе принесенная жертва помогла бы духу освободиться.

Сказать старшему?

Надо, конечно. Но есть нюанс. Альберт принял жертву. Сам того не желая, принял сгусток силы, отвратный комок крови, страха и боли. Взял его просто потому, что не сразу понял, что предлагают. А когда понял, отказаться уже не получилось. Трудно отказываться от подобных даров.

«Будет нужно – скажу, – решил Альберт, – а пока незачем».

Трое магов и Безымянный расположились у подножия невысокого холма, с вершины которого открывался отличный вид на Цитадель Павших. Как раз благодаря этому холму Артур и предположил в свое время, что Цитадель тоже нездешняя, не в Единой Земле построенная. Мол, только круглый дурак станет возводить крепость в такой близости от высотки, с которой весь двор и даже башни простреливаются насквозь.

Как выяснилось позже, старший оказался прав. Что дало Альберту лишний повод задуматься над тем, откуда оно все берется. Не только Цитадель. Вот роща Златая, явно ведь не местная, отродясь в Долине таких деревьев не водилось. Или пограничные болота. Или горы на севере, такие высокие, что на вершинах их лежат нетающие снега. А многочисленные пещеры, доверху набитые всякой дрянью, начиная с чудовищ и заканчивая грудами драгоценностей. А... да много всего. И это только здесь, внутри. А что творится или, во всяком случае, творилось в Большом мире! Профессор рассказывал. И старший тоже.

Складывается впечатление, что злосчастный День Гнева перевернул основы мироздания. Но ведь так не бывает! Просто не может быть.

– Возвращаются, – сказал Варг.

Альберт поднялся на ноги. Пригляделся.