Повенчанная тьмой - Валерия Чернованова Страница 50

Не видя с моей стороны никакого сопротивления, Эчед продолжил штурмовать, как оказалось, не такую уж и неприступную крепость: вторая рука скользнула по спине, заставив подогнуться колени. К счастью, теперь Кристиан удерживал меня крепко, иначе я имела все шансы пойти под воду.

— Опять копаешься в моих эмоциях? — спросила, уловив отголоски его чувств. От них, как обычно, перехватывало дыхание и сердце в груди принималось выплясывать что-то дикое, невероятное.

— И мне чертовски нравится то, что я в них нахожу, — с самым довольным видом заявил Эчед.

— А меня это, если честно, немного пугает. То, что испытываешь ты, и... что испытываю я.

Это действительно было слишком сильно, слишком остро. Слишком, в общем.

— Хорошо, что я тебя больше не пугаю, — мягко сказал Кристиан.

Прижиматься к нему вот так, кожа к коже, было еще ирреальней, чем все случившееся со мной за время, проведенное в Будапеште. Уже не говорю про прижиматься под звездами, на морозе, и дрожать в его руках, но не от холода, а от чувств, что вызывал во мне этот невыносимый мужчина.

Ведьмак вдруг перестал улыбаться, отпустил меня, чтобы в следующее мгновенье бережно коснуться моего лица.

— Не бывает дня, чтобы я не ругал себя за то, что причинил тебе в прошлом. Не уверен, что когда-нибудь смогу простить себя и забыть о том сумасшествии. Но я уверен в другом: я хочу быть с тобой, Эрика Кальман. Сегодня, — скользящее движение пальцев по шее, от которого голова начинает кружиться еще сильнее. — Завтра. — прикосновение горячих губ к самой мочке уха, ласкающий шепот, нежно касающийся кожи. — И все дни после.

Сама не поняла, то ли я потянулась к его губам, то ли он нашел мои первым. Поцелуй, нежный, неторопливый, до невозможного чувственный, заставил огонь пробежать по венам. И я ответила на него, признав поражение. Обвила его шею руками, чтобы быть ближе. Чувствовать его еще сильнее, ярче, задыхаясь, сходя с ума от каждой ласки. От каждого прикосновения губ к губам — от них зима расцветала летом, а воздух вокруг казался, как в той вулканической сауне, которую мы обошли своим вниманием.

Жаль, совесть так не вовремя решила выйти из комы и напомнила о себе уколом в самое сердце.

— И все-таки лучше сначала сходить на обед, — проговорила я тихо, когда мне позволили выдохнуть и хотя бы на миг вернуться в реальность.

Эчед, сама покладистость, серьезно кивнул, отстраняясь.

— Значит, сначала обед. — А потом, резко повеселев, предложил: — Пойдем посмотрим, что там интересного есть во втором бассейне!

А во втором бассейне были водяные вертушки и много чего другого, что помогло позабыть и о холоде, и о завтрашнем непростом разговоре. Давно я столько не смеялась и так не развлекалась . А еще дико, просто сумасшедше устала. Наверное, это был самый безумный день в моей жизни: его ужасное начало и совершенно невероятное окончание.

До рассвета мы в купальне задерживаться не стали, уехали около двух ночи, потому что ни я, ни Кристиан уже на ногах не стояли. Не знаю, где он только брал силы, чтобы вести машину. У меня так глаза слипались, и, пока ехали по пригороду, я балансировала где-то между приятным сном и не менее приятной реальностью.

Пока не услышала, как Эчед громко выругался:

— Твою ж мать!

Машина взвизгнула покрышками, резко вильнула в сторону, съехав на обочину. Вытряхивая меня из полудремы и толкая вперед. Удар — кажется, мы во что-то врезались, и голова взорвалась острой, ослепляющей болью.

Последнее, что успела увидеть — это запрыгнувшее на капот жуткое существо в белых лохмотьях. Оскалившись, оно потянулось к лобовому стеклу, но я так и не успела понять для чего. Прежде чем тварь его коснулась, я провалилась в спасительное забытье.