Принц шутов - Марк Лоуренс Страница 49

Я представил его в медовом зале ярла на собрании кланов, сжимающего питейный рог. Он был спокойнее, чем когда-либо со времен «Кровавых ям» в Вермильоне.

Я заметил, что уродливый гигант снова нехорошо смотрит на меня.

— Сейчас вернусь.

Я протиснулся между столом и скамейкой и вышел, чтобы облегчиться. Если мой поклонник из дальнего конца таверны решит подойти и затеять бучу, я ведь точно обмочусь, поэтому выйти за пределы его поля зрения по зову природы казалось хорошим решением.

Оказалось, что «Падающий ангел» — заведение, не лишенное шика. У них была приличная такая стенка, чтобы на нее мочиться, и небольшая канавка, вливавшаяся в уличную канаву, — по ней стекало побывавшее в употреблении пиво. Хотя мысль о том, что в канаве кто-то лежал лицом вниз, истекая кровью, несколько отвлекала меня от приятной картины повседневной жизни более приличных кварталов Крата. Поодаль бандиты и работяги, женушки с муженьками, продавцы закусок на палочках ходили туда-сюда, мелькали в свете фонарей и исчезали, появлялись в очередном световом пятне и исчезали за углом, чтобы более не возвращаться.

Я закончил свои дела и вернулся.

— …подумать, но ты окажешься не прав.

Я отсутствовал минуты две, ну три, но когда вернулся, обнаружил, что Снорри сидит среди наемников и они травят байки, как старые друзья.

— Нет, — продолжал Снорри, вполоборота ко мне. — Говорю же тебе, нет. То есть, глядя на него, так вот и не подумаешь. Но я выволок его из этого места, они его к столу привязали, хотели кое о чем расспросить и уже ножи достали. И речь не о деликатном потыкивании — от него собирались отрезать вполне себе нужные кусочки. — Снорри осушил остатки эля. — Знаете, что он им сказал? Он наорал на них. Я из коридора слышал: «Нипочем не скажу!» Так вот и крикнул им в лицо: «Тащите свои щипцы, раскалите хорошенько — я говорить не буду». У этого человека огонь в желудке, понимаете? Так вот по нему и не скажешь, но парню можно хоть жизнь доверить. Храбрец. Самолично уделал нерожденного. Эта жуть могильная была метра три ростом и уже успела оставить меня без оружия, и тут объявился Ял, размахивая мечом… — Снорри покосился на меня. — Ял! Я тут как раз про тебя рассказываю. — Он показал на противоположную сторону стола. — Подвиньтесь-ка! — И они подвинулись, два нехорошо поглядывающих бандита, чтобы я смог усесться. — Эти достойные парни — брат Сим… — он показал на тощего юнца, — брат Элбан, брат Гейнс… — (Старик и патлатый бугай.) — Ну, они тут все братья. Это что-то вроде святого ордена с большой дороги, только ни разу не святого. — Он махнул полуобглоданной костью. — Братья Грумлоу, Эммер, Роддат, Джоб… — (Тип с ножами, сурового вида бритоголовый мужик и двое молодых парней, оба тощие, один со шрамами на щеках, другой весь в оспинах.) — Еще пива!

И он так шваркнул кулаком по столу, что все на нем подскочило.

Каким-то образом шум, создаваемый Снорри, снял напряжение, и «Ангел» ожил. Работники успокоились, девчонки спустились с лестницы, чтобы приступить к исполнению профессиональных обязанностей, многие смеялись. Я, наверно, был здесь последним, кто чувствовал себя несчастным. Я привык абстрагироваться от опасности, покуда возможно, а это братство, даже в расслабленном состоянии, источало опасность. И потом, магия Снорри не достигала дальних концов помещения. Я все еще чувствовал враждебный взгляд гиганта на своей шее. Я схватил эль, который поставили прямо передо мной, и опрокинул его, надеясь притупить чувства.

Облегчение наступило немедленно. Чувство, что на меня пялятся, сменилось ощущением чего-то приятно мягкого, обхватившего мою шею. Выкрашенные хной кудри потекли по плечам, узкие руки массировали мои предплечья, края корсета из китового уса прижались к спине.

— Где твоя улыбка, красавчик? — Девушка склонилась надо мной, выставляя напоказ телеса над корсетом. Бледные руки пробежали по моей груди и животу. Признаться, после нескольких недель постоянных (и нежеланных) физических нагрузок я был похож на стиральную доску. — Уверена, я смогу его найти. — Ее пальцы скользнули ниже. Годы опыта позволили распределить внимание между ее грудями, поданными на корсете, и расположением своих собственных достоинств. Она наклонилась ниже и зашептала мне на ухо: — Салли все сделает, тебе понравится.

— Благодарю, но нет. — Я сам себя удивил, по правде говоря. Салли была еще молода и недурна собой. Это у нее еще отберет ветер опыта, что дует в таких местах. Но я мало на что способен, будучи в холодном поту, и инстинкт труса говорил, что пора бежать. В таких обстоятельствах мой пыл не может разгореться.

— Правда?

Она опять наклонилась, груди ее качались, дыхание касалось уха.

— У меня нет денег, — сказал я, и тут же теплота исчезла с ее лица, и глаза уже искали другие возможности. Снорри, естественно, привлек ее внимание, но он сидел в углу и так яростно воевал с куском говядины на кости, что Салли усомнилась, сможет ли она составить достойную конкуренцию. Она взмахнула юбками и исчезла. Я нервничал, но тем не менее смотрел ей вслед. Я оказался в обществе двух ветеранов, седых, но поджарых и крепких, подобно дубленой коже, с таким же бесстрастно-расчетливым взглядом, как у Джона Резчика, когда он примеривался ко мне. Я вернулся к своей тарелке, но есть совершенно не хотелось. Кто-то назвал этих двоих братьями Лжецом и Роу. Я не горел желанием выяснять, кто из них кто. Взрыв смеха Снорри разогнал мои страхи, хотя я вздрогнул, когда он вывалил на стол свой топор.

— Нет. Вот это — топор. А у тебя — так, топорик.

Снорри вещал о ладьях, конструкции топоров и цене на соленую рыбу, а я тем временем огляделся — настолько осторожно, насколько возможно над краем пивной кружки. Кроме трио «великан, толстяк и убийца» позади меня, за другим столом занимались чем-то посерьезнее, чем выпивка. В нише в дальнем конце комнаты спорили двое. Немногие детали брони, что были на них, существенно превосходили качеством все, что было у братьев. Оба были высокими, с длинными темными волосами (у одного прямые, у другого вьющиеся), старший был лет тридцати, с открытым лицом, для которого нынешнее мрачное выражение было, наверно, нетипично, другой — молодым, совсем молодым, не старше восемнадцати, но опасным. Если при виде прочих братьев колокола моей тревоги начинали звонить, этот мальчик с резкими чертами лица чуть ли не срывал их с петель. Едва я его заметил, он бросил на меня взгляд. Долгий такой взгляд, повелевающий мне отвернуться.

Эль лился рекой, и постепенно аппетит вернулся ко мне, а с ним и благодушный настрой. Эль помогает смыть страхи. Конечно, они наутро вернутся, мокрые, и свернутся у ног, а с ними и новые, да еще головная боль, способная и камень расколоть, но на краткий срок эль отлично заменяет отвагу, быстрый ум и довольство жизнью. Вскоре я обменивался с молчаливым братом Эммером историями о любовных победах. Честно говоря, это был довольно-таки односторонний обмен, но когда у меня развязывается язык, я расположен к разговорам на такие темы, как и многие здоровые молодые мужчины.

К тому времени как подошла очередная девка, я был уже готов ответить ей несколько иначе, чем Салли. Мари избавилась от платья и осталась лишь в корсете, у нее были длинные темные волосы и лукавые глаза, к тому же эль прибавил мне храбрости, и я поднялся на ноги. И тут я заметил гиганта — братья называли его Райком. Он возвращался со зловещей ухмылкой на лице. Я тут же снова сел и принялся с интересом разглядывать дно пивной кружки.