Прозрачные драконы - Шон Макмуллен Страница 47

— Он, скорее всего, очень занят, охраняя от нее людей, — сказал Эндри.

— А-а-а, так он единственный, кто не ест людей? — спросил Уоллес.

— Меня невозможно поймать за таким занятием, — ответил Ларон, слегка усмехнувшись.

— Конечно, есть еще много желающих убить меня, — продолжала Терикель.

— Ты имеешь в виду, они хуже этой? — сказал Эндри, показывая на Веландер.

— Одно время думали, что я погибла на борту «Буйной пташки», но вскоре мое исчезновение было обнаружено. Повсюду шпионы и предатели, даже во дворце.

— Особенно во дворце, — добавил Уоллес.

— И Веландер пообещала что-нибудь сделать с ними, — закончила Терикель, многозначительно взглянув на Уоллеса.

— Кем бы они ни были, я им сочувствую, — произнес Эндри.

— Но с Веландер не все в порядке, — сказал Ларон.

— Я мертва, — объяснила Веландер.

— Ей нужно много спать. А мы, трое мужчин, должны обеспечить Веландер защиту, когда она ослаблена.

— А она очень много спит? — с надеждой в голосе спросил Эндри.

— Около двенадцати часов каждый день, когда Мираль опускается за горизонт, — ответил Ларон.

— Ты, несомненно, будешь находиться на безопасном расстоянии от нее, — успокаивающим тоном сказала Терикель, взглянув на Эндри.

— Да я бы не стала его есть, даже если бы он был последним человеком на свете, — пробормотала Веландер.

— Эй, слышишь, что она сказала? — воскликнул Эндри, облегченно вздохнув.

— Вот черт, а как насчет меня? — закричал Уоллес.

— Мы с Веландер нашли повозку, и у меня уже есть лошадь, — заявил Ларон. — Думаю, нам нужно хорошо выспаться и отдохнуть ночью, и на рассвете отправиться в Глэсберри.

Веландер легла в повозке, а все остальные уснули в доме. Уоллесу пришлось довольствоваться местом на полу, поскольку Желену не впечатлили его, так сказать, негеройские действия, когда появилась Веландер. На рассвете Терикель дала Желене денег в качестве компенсации за разбитое окно, пока мужчины грузили повозку. Ларон и старейшина выступали свидетелями Уоллеса, когда он в присутствии местного судьи клялся, что он не тот Уоллес, который является мужем Желены, и насколько ему известно, тот Уоллес погиб. В сельском регистре Желену записали вдовой.

Эндри умывался в поилке для лошадей, когда она позвала его. Эндри подошел к ее дому и увидел, как Желена наполняет бурдюк Уоллеса из одного из нескольких больших кувшинов. Другой бурдюк лежал перед ней, уже полный.

— Со смертью моего мужа они мне больше не понадобятся, — объяснила Желена. — Берите с собой. Можете захватить еще пустые кувшины, если останется место.

— С собой? — воскликнул Эндри.

— Все, что сможете унести. Я продам остальное. Сядьте, господин, отдохните немного и поговорите со мной.

— Что будет с тобой теперь? — спросил Эндри, предполагая, что именно об этом она хотела поговорить.

— Мне удалось сделать кое-какие сбережения. Раффин иногда извиняется, что приходит и берет какие-то вещи, потом возвращается и отдает их. Скоро я скажу ему, что его штаны нужно починить, хотя это совсем и не обязательно.

— Ну тогда все в порядке, — сказал Эндри, глубоко и с облегчением вздохнув. — Тогда лучше забрать этот бурдюк в повозку.

— Мне хотелось бы, чтобы ты забрал и это тоже, — произнесла Желена. — Это походный набор для шитья, чтобы в дороге ты оставался опрятным. Готовила его для Уоллеса, моего Уоллеса, но ему уже не понадобится.

— Женщины всегда дают мне что-нибудь подобное, — сказал Эндри, сильно рассердившись. — Никогда не понимал, почему женщины хотят, чтобы я занимался шитьем вместо… ну ладно, давай, спасибо.

Он засунул маленький сверток за пояс.

— Эндри, мне плохо!

— Заболела, что ли?

— Нет, но… если бы ты проявил больше интереса в ту первую ночь, то я бы, наверно… отнеслась к тебе более сердечно.

— Ох, — выдавил из себя Эндри, внезапно поняв, что она пытается вести разговор о его тайных желаниях. — Я польщен.

— Но я боюсь осмелиться… Ведь я остаюсь той, кто я есть, а ты — переодетый дворянин, и все такое.

— Я не дворянин, Желена. Уоллес и Ларон — единственные здесь благородного происхождения.

— Нет, ты — благородный, Эндри, и это невозможно скрыть, — сказала она, сжимая руку Эндри. — Ты изменил мою жизнь.

Эндри покраснел, затем встал, держа бурдюк. Он повернулся к двери и увидел Уоллеса. Тот нахмурился и пошел к повозке.

— Как ты думаешь, что он слышал? — спросила Желена, внезапно побледнев.

— Если только то, что ты сказала о переменах в своей жизни, то он, вероятно, подумал самое плохое, — ответил Эндри.

У Эндри было много времени на размышления, когда повозка, которой правил Ларон, громыхая, выезжала из деревни. Его ошибочно приняли за благородного, и у Уоллеса сложилось ложное впечатление, что он провел ночь с Желеной. Эндри не знал, какая мысль причиняла ему больше беспокойства.

Благородный. Эндри Теннонер из дома номер 5 Поквоссит Лейн, Баржардс, Альберин. Благородный… похожий… на… Тут Эндри понял, что не знаком ни с одним дворянином. Конечно, был Ларон, и еще, возможно, Уоллес, но последний не вел себя как человек благородного происхождения. Ларон обладал приятным голосом и, кажется, даже знал дочь покойного императора. Однако он путешествовал с дьяволицей-хищницей, которая пахла как куча мусора за таверной. Разве благородные такие?

Эндри подумал и о Веландер. Ларон пояснил, что она спит под ворохом одеял в повозке и что ее не следует будить до восхода Мираля. Эндри глотнул немного вина из одного из кувшинов, но оно показалось ему кислым, поэтому бурдюк полетел в поле.

— Это было мое, — заворчал Уоллес.

— Тогда твое вино испортилось, — ответил Эндри, открывая другой кувшин.

— Пьяный хам, — пробормотал Уоллес, который все-таки не выпускал из рук свой бурдюк.

— Просто облегчаю повозку для лошади, — весело сказал Эндри.

— Ей было бы легче, если бы ты сам слез отсюда.

— О да, но ведь ты же весишь больше.

— Хватит уже, вы двое, — приказал Ларон, не оборачиваясь.

Эндри открыл кувшин, сделал глоток, взял лиру Уоллеса и стал играть «Плясовую Картера».

— Сначала забираешь мою женщину, потом мою лиру, — угрюмо пробурчал Уоллес.

— Ты не остался, чтобы защищать свою женщину от врага — ну, я имею в виду госпожу Веландер.

— Единственная причина, почему ты остался защищать ее, было то, что я застрял в оконной раме.

«Веландер по-своему тоже благородна», — произнес голос внутри Эндри. Он немного подумал над этим. В ней были какие-то благородные черты. Хотя в основном она производила ужасное впечатление. Вероятно, Ларон видел в ней то, что не видели другие. Возможно, только благородные замечают то, что пропускают простые люди.