Крылья империи - Владимир Коваленко Страница 47

— Князь, я намерен танцевать с вашей женой весь вечер, — решительно заявил Строганов, — хотя она и грозится отдавить мне обе ноги. Но ноги для заводчика не главное. К тому же она единственная здесь дама, к которой моя супруга меня не приревнует.

Потом пернатого поймала Дашкова. В прическе у нее торчало желтое перо. Его. То самое.

— Не знал, Екатерина Романовна, что оно вам так понравилось, — сказал Баглир, — иначе прислал бы целую охапку. А так раздарил во время линьки на писчие нужды своего заведения.

— Ну зачем же целую охапку. Излишества портят вкус. А вот второе я сейчас от вас получу. И третье…

— Ой, — возмутился Баглир, — больно же! И вообще, у меня новенькое оперение, природой выданное на целый год.

— Будете знать, как отдавать приличную женщину Ломоносову под начало. Он же совершенно неотесанный тип! Но да, гениальный.

— Не откажете мне в первом танце?

— Конечно нет. Нельзя упустить случай надергать из вас пера хотя бы на маленькую подушечку.

Тут явился Петр с Елизаветой Воронцовой. Дашкова стала едко и метко высмеивать эту своеобразную пару. И как они будут вести полонез?

И вот началось это торжественное шествие.

— Когда-то это был торжественный военный марш, — рассказывала Екатерина Романовна, — но потом господа офицеры догадались наконец пригласить дам…

Баглир старательно перебрасывал шапку из руки в руку, делал величественные позы преклонения перед дамой.

Кажется, не опозорился… Или?

Только смолкла музыка, к нему подскочил польский посол, изобразил лицом государственные заботы и уволок куда-то за портьеру, где начал сгибаться пополам от смеха.

— Ох, не могу, князь… Матка бозка, такая пародия… Кто вас подучил-то?

— Танцмейстер, мосье Пик.

— Этот может, да. Будете в Варшаве, повторите. Все ценители старины в жупанах возжаждут изрубить вас в куски дедовскими саблями, а реформаторы во французских камзолах будут шпажонками вас оборонять… А потом придут саксонцы и растащат драчунов в стороны.

— Неужто так плохо?

— Для Варшавы, князь, для Варшавы. Русским сойдет.

А потом было первое совещание, на котором сидели два императора. Еще, конечно, Мельгунов, дядя Петра Георг-Людвиг Голштинский, Румянцев, Миних. И Баглир. «Принц Иван» все больше молчал, изредка вставляя цитаты из Священного Писания, тезки Златоуста и других православных книг. И неожиданно уперся, когда его решили назначить соправителем.

— Мне бы просто — волю. — Иоанн смотрел спокойно, хотя его судьба решалась. — Чтобы по городу ходить и вообще — жить. А отречение я могу подписать. Хоть за себя, хоть за всю семью. Вы их тоже отпустите. Я же родителей и не видел почти.

— Я тоже, — Петр, изначально настроенный празднично, погрустнел — но и посерьезнел. — Я тоже. Только я своих уже не увижу. Я же сирота — без матери от рождения, без отца с одиннадцати лет. Потому и хочу решить вопрос. И нахожу, что раз уж судьба распорядилась сохранить тебе волю и разум, а мне — жизнь, значит, России нужны мы оба. Для начала ты мог бы взять Синод — знания у тебя есть, да и человек ты, кажется, прямой. Так что найдешь понимание и у клира, и у прихожан…

Уговорил. Да и сановники, попереглядывались, но — решили: странно получится, однако бывало-то и не такое. Может, конечно, цари потом передерутся, а вот им власти выйдет побольше, как дело ни обернись. В конце концов Иоанна все-таки решили утвердить вторым императором. Более того. Было решено, что отныне в России будет всегда два императора — один из Голштинской фамилии, другой — из Брауншвейгской. Или, как говорил Иоанн, — Петровичи да Ивановичи. А чтобы не передрались — полномочия поделить. Войну же объявлять и другие столь же важные дела вершить — по взаимному согласию.

— А если оба рогом упретесь? — спросил Мельгунов.

— Тогда пусть князь-кесарь рассудит. Напротив чьего решения контрассигнует, того и правда. Петру Александровичу мы доверяем. А в будущем князя-кесаря пусть Сенат утверждает, пожизненно.

— А кто будет назначать Сенат?

Задумались. И решили Сенат не трогать. А избирать для выборов князя-кесаря комиссию от всех сословий. И большинством голосов членов сей комиссии такового и утверждать — из десяти лиц, представленных императорами, — по пяти кандидатов каждым. Подробные правила разработать поручили самому Румянцеву — как уже действующему князю-кесарю…

Выход войск в поход пришлось задержать на неделю из-за новой присяги императору Иоанну, который пока взял в руководство Синод, и князю-кесарю, которому было отныне предписано таскать на голове венок в древнеримском стиле.