Проклятая - Татьяна Серганова Страница 46

Да, хорош, могуч и силен, ничего не скажешь. Но от увиденного я в экстазе не забилась и в исступление не впала. Да что уж там, ничего не кольнуло внутри, и бабочки не затрепыхались в животе. Голые мужчины уже давно не вызывали у меня эмоций, спасибо шефу. Сущность, еще до конца не отошедшая от чистой силы, вяло трепыхнулась внутри меня и вновь затихла. Только губы слегка загорелись, восстанавливая в памяти вкус магии этого мужчины и острую пряность его страсти. Осторожно коснулась их пальцами, словно стараясь стереть сладость воспоминания, и тут же опустила руку.

Кто же ты, Страж? Ты же неспроста три года искал ту ведьму. Что же произошло между вами? Екнуло ли у тебя что-нибудь в груди, когда ты предавал ее огню? И знает ли Игорь о том, что ты убил его мать? Конечно, меня это не касается, и Дима не должен был мне об этом говорить, но… что-то в моей жизни много этих «но».

А Страж все дальше и дальше отплывал от берега, я уже почти не видела его. Но тревоги не возникало.

Игорь похож на отца, не сильно, но похож. Правда, глаза у него другие — светло-серые, в обрамлении длинных черных ресниц. Красивый парень, и улыбка у него обаятельная, наверное, уже сейчас девочки не дают ему прохода.

Видно, что с отцом у него хорошие доверительные отношения. Неужели Игорь никогда не спрашивал у него, откуда этот жуткий шрам? Готова спорить, что спрашивал, но вот что ответил ему Страж? Солгал или сказал правду?.. Слишком много мыслей и переживаний для человека, которому должна быть безразлична история этой семьи.

В последний раз посмотрела в сторону океана и отправилась спать.

А ночью пришел сон-воспоминание.

…В кабинете отца темно и тихо. И самое главное, меня тут никто не побеспокоит.

А мне так хочется побыть одной. Хоть несколько минут тишины и покоя наедине с собой, когда не надо улыбаться и выглядеть беззаботно счастливой.

Последнее зелье Стражей не сработало, так же как и дюжина до этого. Нет, я, конечно, знала, что шансов мало, но продолжала тешить себя несбыточными иллюзиями.

Два года прошло, а я все еще на что-то надеялась. Мне захотелось расхохотаться, но я сдержалась, отчетливо понимая, что стоит только начать смеяться, и смех перейдет в рыдания. А плакать нельзя. Те, что сотворили со мной такое, не достойны моих слез.

Если честно, больно было уже не за себя. Тяжело было смотреть в глаза мамы, когда она поняла, что в очередной раз ничего не получилось. Нет, она ничего не говорила. Даже попыталась улыбнуться и утешить, но я видела ее взгляд.

Не хочу больше!

Устала каждый раз надеяться на чудо, а потом с глухой безнадегой возвращаться на землю. Хватит! Следующего раза не будет. Надоело служить подопытным кроликом для храмовников и Стражей. Будь что будет. Если мне суждено навсегда остаться проклятой, так и случится.

Я подошла к окну, всмотрелась в огни ночного города и пропустила момент, когда совсем рядом раздались голоса, и ручка двери начала поворачиваться. Резко дернулась в сторону и спряталась за плотной гардиной.

Кто-то зашел, включил торшер у двери, и на мгновение у меня заложило уши, как бывает, когда накладывают полог неслышимости.

Вот, черт! Кажется, это отец. Надо выйти, признаться, что я здесь. Но то, что в следующее мгновение произнес совершенно незнакомый мужской голос, заставило меня замереть на месте и задержать дыхание:

— Взрывчатка была в вашей машине, как мы и предполагали.

— Значит, они перешли к активным действиям.

— Теперь, когда Сидорин мертв, а заседание Совета назначено на послезавтра, им необходимо как можно быстрее устранить вас. Вы не передумали, Анатолий Максимович?

— Я не могу пойти на попятную после того, что было сделано, — устало произнес отец. — За эти полгода столько раз пытались меня убить, что я сбился со счета.

Я украдкой выглянула из своего укрытия и увидела папу, который, сгорбившись, сидел за столом, а рядом с ним, спиной ко мне, высился незнакомый мне темноволосый Страж.

— А ваша семья? Может, лучше до заседания спрятать их у храмовников?

— Марина все знает и поддерживает меня. Она не будет прятаться. Дети… они защищены. Их блоки не пробьет никто, а действовать против них открыто… Они понимают, что, если хоть что-то случится с моими детьми, я не остановлюсь, пока не уничтожу их — всех до единого. И никто меня не остановит, даже ты.

— Они сделают все, чтобы не допустить вашего членства в Совете.

Папа откинулся в кресле, и я увидела, как презрительная улыбка исказила его красивое лицо, когда он повернулся к Стражу.

— Такой, как я… тот, кто осмелился бросить свой клан и заключить брак с ведьмой? Тот, кто, несмотря ни на что, все еще остается достаточно сильным, чтобы его продолжали бояться и уважать? Тот, кто хочет изменить к лучшему этот мир для своих детей? А вам не страшно следовать за таким, как я?

— У меня тоже есть сын, — ответил Страж. — И я тоже хочу для него другой жизни.

— Даже после того, что произошло с вами?

Страж замер на мгновение, но взгляда не отвел.

— Именно из-за того, что произошло. Мой сын должен быть свободен от гнета сущности.

Я не смогла сдержать судорожного вздоха и была услышана.

Стремительное движение рук — и штора отъехала в сторону. А я попала под прицельный взгляд внимательных зеленых глаз.

— Здрасте, — прошептала едва слышно и зябко повела плечами. Таким взглядом можно заморозить даже без соответствующего заклинания.

Уж слишком грозно и страшно выглядел этот колдун с сурово поджатыми губами и жутким шрамом на пол-лица. Я даже мурашками покрылась.

— Таня, — потрясенно выдохнул отец и вскочил с кресла.

— Привет, пап. — Я осторожно выглянула из-за Стража и помахала рукой.

— Что ты тут делаешь?

— От мамы прячусь. Прости, я не думала, что…

— Она все слышала, — вмешался Страж и скрестил руки на груди, взгляд ни на градус не потеплел, наоборот, стал еще более пронзительным.

— Таня, ты не должна была… — начал папа, но я его перебила:

— Папа, на тебя покушались? Почему ты ничего нам не рассказал? Во что ты ввязался? — Лучшая защита — это нападение. Но я действительно волновалась, потому что, насколько я поняла, все зашло слишком далеко. — Ты собираешься войти в Совет?

Он отвел взгляд и тяжело вздохнул. И мне уже не требовался ответ, я и так все поняла.

— Папа, не надо. Они не позволят, они убьют тебя… папа.

Мне не хватало слов, я начала задыхаться от паники и от осознания того, что он не отступит, как бы сильно я его ни просила. Папа быстро подошел ко мне и крепко обнял:

— Я не могу иначе, пойми. Так должно быть. Пообещай мне, что, если со мной или мамой что-нибудь случится, ты не опустишь руки. Ты защитишь Дениса и Лизу.