Остров в наследство - Татьяна Смирнова Страница 44

– Итак, я ведьма и погубила ваш корабль, – Ирис заставила себя рассмеяться, – вероятно, для того, чтобы остаться здесь, в вашей милой компании, и предоставить вам редкое удовольствие совершить казнь через повешение.

Пираты молчали, не решаясь выстрелить или шагнуть вперед. Видно, и впрямь верили в ее сверхъестественные силы.

– Вы, похоже, слишком глупы, чтобы понять то, что понял ваш капитан. Он-то поумнее вас всех вместе взятых.

Если бы кто-нибудь сейчас взглянул на Керби, то заметил бы, как у того отвисла челюсть. Но внимание пиратов приковала девушка, которая стояла на виду, слабая и беззащитная, и смотрела на них без страха. Скорее – с презрением.

– Вы ведь знаете, что Джеймс Рик возит с собой карту, за которую любой из вас сядет в костер.

Кадык капитана судорожно дернулся, но Керби промолчал. А Ирис продолжала:

– Неужели вы думаете, что ваш капитан поссорился бы с Риком из-за каких-нибудь двух тысяч песо, которые можно получить за меня? Да разве вы так плохо соображаете, что не в состоянии понять простую вещь, – воскликнула Ирис. – У Джеймса Рика есть карта, но ведь у вас есть я! Объяснять дальше или сами додумаетесь? Пока я жива и невредима, вы можете ставить любые условия.

– Керби, она говорит правду? – спросил коренастый малый в синей блузе, тот, кого капитан назвал Карадеком. – Ее жизнь действительно стоит так дорого?

– Она говорит истинную правду, такую же чистую, как та, что написана в Библии, – устало усмехнулся Керби. – Ее жизнь действительно стоит дорого, а вы все действительно шайка болванов. Вы долго еще собираетесь здесь торчать? – рявкнул он вдруг. – У леди нет ни малейшего желания любоваться на ваши рожи. Да и у меня тоже. Вон отсюда, отродья старой обезьяны!

Гроза миновала. Надолго ли, нет, но миновала. Ирис с трудом перевела дух и опустилась прямо на траву.

Силы оставили ее внезапно, словно уходившие пираты забрали их с собой. Ей хотелось плакать, но слез не было. У Керби, напротив, настроение было самым радужным.

– Леди, я буду носить вашу тень как шлейф, чтобы никто не посмел на нее наступить, – высказал он.

Эту фразу он услышал еще в детстве, с подмостков бродячего театра. Она запала в память своей очевидной бессмысленностью, но сейчас Керби был доволен, что смог ее припомнить. Она, как нельзя лучше, выражала всю глубину его восхищения.

Ирис снисходительно улыбнулась. Это слепое обожание со стороны пирата немного льстило ей, немного смешило и совсем не пугало. Женским чутьем она поняла, что ее власть над капитаном безгранична. Она может просить, нет, требовать что угодно, хоть луну с неба. Каким бы диким не был каприз, он только упрочит ее власть. Но сейчас ей не хотелось царствовать и править. Ей хотелось остаться одной, а это была единственная вещь, о которой сейчас просить не следовало.

– Вы понимаете, мистер Клейн, что то, что я наговорила вашим людям – полнейшая чепуха? – спросила она безжизненным голосом.

– Но почему? – возразил Керби.

– Я же вам говорила… Рик мне не брат, не муж, даже не кузен.

– Тогда кто? – быстро спросил Керби.

– Не знаю, – созналась девушка.

Пират привстал. Темные глаза смотрели требовательно и беспокойно.

– Скажите мне правду, леди. Какой бы она ни была, я не обижу вас, даю слово.

– Я понимаю, как важен для вас мой ответ, – слабо улыбнулась Ирис, – но ответа нет. Я действительно не знаю.

– Что ж, – кивнул Керби, – может статься, вы вскоре узнаете это, леди. Вы ведь хотите знать, что в том письме, которое вы у меня украли? Сделайте милость, не нужно глядеть на меня так испуганно. Да, да, я знал об этом. Еще до того, как дьявол прибрал «Стейка». Если я все рассчитал правильно, через пару месяцев у нас будут гости. Джеймс Рик и мой старый дружок Волк, – заметив, как Ирис вздрогнула, Керби понял, что это имя ей известно.

– Через два месяца? – переспросила она.

– Именно, – кивнул Керби, – и вот тогда мы узнаем, что – правда, чистая, как Божье слово, а что – полнейшая чепуха. А теперь отдыхайте, леди. Эта ночь будет спокойной.

Он ушел, не оглядываясь, туда, где горели костры пиратского лагеря. Благодаря ей, он снова стал капитаном этой банды. И именно на нее, как на наживку, он собирался ловить Джеймса Рика. И причиной всему были эти трижды проклятые сокровища, которые, если верить капитану «Фортуны», существовали лишь в воображении пиратов. А ведь минуту назад он смотрел на нее так, что она почти поверила в его искренность. Черт возьми, до чего же грязная штука – жизнь.

* * *

Чуть потрескивая, тускло горела плохая, сальная свеча, скорее сгущая, чем рассеивая мрак. На полу, покрытом засохшей коркой грязи, была брошена старая, вытертая до дыр овечья шкура. Она являлась единственным предметом меблировки. Если не считать толстой железной цепи, которая свернулась в углу, как змея, готовая ужалить. Тело графа Эльсвика еще помнило тяжесть и унизительный холод кандалов. Но сейчас его не заковывали. Видимо, решили, что он получил хороший урок. Граф оброс, обносился. Кожа, привыкшая к хорошему мылу, зудела невыносимо. Стояла удушливая жара, и одежда Эльсвика, задубевшая от пота и грязи, отвратительно пахла. И не только одежда. Сам воздух здесь казался грязным и тягостным. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как его заставили спуститься сюда, в тесный трюм корвета «Долорес». Не знал – ночь наверху или день. Не знал – вышел ли корвет в море или все еще находится в порту. Впрочем, о последнем он мог хотя бы догадываться.

Корвет почти не качало, а на верхней палубе по большей части было тихо. Да и еду ему доставляли хоть и скверную, но постоянно – свежую. Видимо, «Долорес» еще не поднимала якорей. Впрочем, ему было все равно.

Граф не мерил шагами трюм, как заключенный – камеру. Что там мерить? Шесть шагов вдоль да пять поперек. Ходи – не ходи, наружу хода нет. Он сидел на своей овчине, подтянув колени, и смотрел в пол.

Сначала вспоминалась Англия. Потом – Ирис. Но лицо невесты отчего-то стерлось в памяти, и Эльсвик ловил себя на том, что мысленно он заменяет его другим. Кажется, эту девушку звали Мэри? Хорошая девушка, но что с того? Она что-то говорила насчет побега? Очень может быть.

Граф вздыхал, менял положение и снова уплывал мыслями в глубины памяти, не замечая или не желая замечать, что эти путешествия становятся все короче, а подлинные воспоминания заменяют фантазии. В той, другой жизни Ирис любила его. А этот наглый испанец… А испанцев там вообще не было. Или были, но вели себя как джентльмены. Его, конечно, расстреляли, но перед этим дали мыло, бритву, горячую воду и чистую одежду… Он умер, гордо вскинув голову, со словами «Да здравствует Британия!» и сам скомандовал «Огонь!».

Мерзкий скрип люка прервал приятные мысли Эльсвика о геройской смерти в чистом белье. Старый испанец приносил миску с серым варевом и кусок хлеба. Ложки графу не полагалось. Он, уже почти привыкший к этому или, скорее, утративший способность к сопротивлению, равнодушно глядел мимо миски и мимо испанца.