Золотошвейка для оборотня - Li Litvinenko Страница 40

Оборотень ругнулся и развернулся обратно, он ругал и ругал себя последними словами, вспоминая, как с наслаждением рвал её одежду, уничтожая последнюю преграду между ними. Он пришел на бег, но на реке девушки уже не было. Волк заходил вдоль кромки льда, высматривая, не мелькнет ли среди деревьев её тень. Берил хотел извиниться и переживал все ли с ней в порядке? Проходив так целый час, оборотень вернулся все же в замок, злой и измотанный.

Он не стал есть и не мог уснуть, его болтало по замку как корабль болтает по морю в сильный шторм. Бер бродил по пустым галереям крепости, словно приведение и наконец, остановился в небольшой комнате, в северной башне этого замка. Она была довольно уютная, несмотря на то, что её покинули около двух сот лет назад, все стекла в ней были на удивление, целы, на полу сохранился отличный дубовый паркет, еле различимый под толстым слоем пыли. В комнате был аккуратный камин и огромная резная кровать в центре главной стены, вся остальная обстановка была тоже полностью сохранена. Оборотни покидали свои крепости в спешке, бросая и дорогую мебель и предметы обихода, в те времена была ценна лишь жизнь половины. Замки, стоявшие в стороне от гоблинских троп, остались нетронутыми ничьими загребущими руками. Их разрушало только время, оно поработало и здесь, нанеся на все вокруг налет тлена. Но в этой комнате, стоявшей с плотно закрытыми дверьми, все сохранилось очень неплохо.

Берил огляделся, он сначала даже не совсем сориентировался, не понимая, в какой части замка оказался, и как? Он выглянул в пыльное окно, третий или второй этаж башни и окна выходят на густой лес, картина, открывающаяся от сюда, радовала глаз даже сейчас, когда снег осел и стал грязно- сероватого оттенка. Берил потоптался на месте и пошел по комнате, осматриваясь, он провел по спинке кровати пальцем, слой пыли в три сантиметра, напоминал по своей пышности тополиный пух. Сбоку еще одна дверь почти незаметная сливающаяся с обшивкой стены. Она легко поддалась, и он оказался в небольшой уютной купальне, в центре стояла медная ванна средних размеров, а сбоку был выложен плиткой камин. Он был сделан у той же стены что и камин в комнате и имел с ним, видимо, один дымоход. Берил подумал о своей незнакомке, ей бы, наверное, понравилось в этих комнатах, он вспомнил, как заставил себя укусить. Какое странное желание, Берил никогда и никого раньше не просил о таком. Рука потянулась к шее, и волк пальцами провел по коже, где она его укусила, там он почувствовал маленькие неровности.

— Что это? — Удивился Берил. На коже оборотня шрамы остаются только от серебряного оружия и от… укуса пары.

— Парная метка?! — Сам себе ответил Берил. — Не может быть!

Он случайно наткнулся взглядом на зеркало, висевшее на стене над камином, от времени стекло покрылось патиной, но свое отражение в нем, можно было отчетливо разглядеть. Берил увидел на своей шее круг из крохотных полумесяцев, оставленный на коже зубами человечки. В этот момент между оборотнем и его прошлым как будто упал, отгородив его навечно, тяжелый, чугунный щит. Теперь все, что было до этого не важно. Вдруг стали неважными эти ужасные воспоминания о несчастьях постигших его семью и забылись как-то сразу все те предрассудки, касаемо людей. Неважно! Её это не касается она не человек, теперь она ЕГО ПАРА! Он опять огляделся вокруг, уже совсем другими глазами. Через два дня Берил пойдет на встречу с ней, и она станет последней. Хочет этого девушка или нет, но на сторону людей она не вернется, никогда! Теперь они будут вместе, что бы ни случилось, и никто не посмеет обидеть его пару. Никто и никогда!

Ночь он провел, убирая найденные апартаменты. Сначала он сгреб всё труху, в какую превратились все ткани, и скатал это в остатки сгнившего ковра на полу. Все это он выбросил в окно. Потом сходил вниз, в общую кухню и нашел ведра и тряпки, чтобы отмыть комнату, в которой собрался жить с девушкой. Под слоем пыли оказалось добротная мебель из лакированной лиственницы, она была густо украшена резьбой и была поистине прекрасно. Жаль не сохранилось ни белья ни матрасов. Придется спать на соломенных, ну ничего скоро весна и он увезет девушку в свой родовой замок, где у неё будет все лучшее и Берил улыбнулся своим мыслям.

За ночь он отмыл комнату и купальню до зеркального блеска, наверх, как, оказалось, носить воду было ненужно, туда вел медный водопровод, и поэтому его не тронула ржавчина, нужно было лишь соединить на первом этаже раскрученные трубы, что он и сделал. Потом накачал специальным рычагом давление в трубе и вот, пожалуйста, вода сама потекла наверх. В камине над огнем, висел на толстых крюках специальный котел, у него был длинный нос, чтобы выливать горячую воду из него не снимая с огня, а просто наклоняя к ванне. Также в купальне был устроен слив, а в углу имелась специальная ваза для оправления нужды, она не имела дна и была соединена с канализационной трубой.

Сейчас глядя на чистоту, царившую теперь здесь, ему позавидовала бы самая чистоплотная хозяйка. В натертые стекла проникли первые лучи солнца, жарко натопленные камины нагрели воздух в комнатах, осушая влагу с отмытых поверхностей. Оборотень усталый и довольный заснул прямо на деревянном основании кровать, он спал крепко и улыбался во сне своим цветным, счастливым снам.

Атрия вышла навстречу Эдис, обеспокоившись её долгим отсутствием. Девушки не было видно у ворот, и она пошла к реке, по уже натоптанной тропинке. На улице сегодня было особенно морозно, к тому же поднялась вьюга, и повалил крупными хлопьями снег, напоследок зима решила напомнить о себе и озлобленно кусала за щеки. Атрия все шла и шла, а Эдис все еще не было видно. Девушка подошла к берегу и на льду заметила подругу, в растрепанном виде та сидела на снегу и обнимала свои колени. Атрия бросилась к ней и когда подбежала, услышала всхлипывания, Эдис плакала горько и навзрыд. Она хотела опуститься рядом, но тут заметила разорванные колготки и торчащие из-под юбки голые ноги, которые уже посинели от холода.

— Идем! — Скомандовала Атрия. — Плакать будем дома возле печки.

Эдис что-то промычала и потянулась к туше косули. Они вместе взяли её за ноги и потащили в обитель. Эдис ревела все дорогу, её трясло, она шла какими-то одеревенелыми рывками. Волосы растрепанны, ворот раскрыт, подруга торопила: быстрее в тепло и срочно отогреться. Нога животного то и дело выскакивала из окоченевших рук Эди, они останавливались, перехватывали руки и снова шли. Оттащив тушку почти к самому забору, Атрия бросила её и скомандовала:

— Пойдем. Я отведу тебя в дом и вернусь с кем-то из девочек.

В теплой кухне на плите всегда грелся глиняный горшок с водой. Затащив закоченевшую девушку в комнату, Атрия стала раздавать быстрые указания и они все бросились ее отогревать. Простуда для переболевших Красным мором девушек была подобна смерти, двух сестер которые умерли этой зимой, погубила именно она. Ослабленные легкие легко воспалялись и без лекарств да еще и ослабленные голодом прокаженные умирали.

Но не горячая ванна, не травяной чай, не теплые камни, которыми они обложили девушку, не помогли. К ночи Эдис металась в лихорадке. Температура поднялась быстро и отправила бедняжку в беспамятство. Три дня её душа ходила по зыбко грани то, уходя так далеко, что всем казалось, что Эдис умерла то, возвращаясь обратно, приводя девушку в сознание. Лихорадка жестоко трепала её тело, сначала температура поднималась, и прокаженная тряслась, потому что никак не могла нагреться, потом одна падала и девушка забывалась сном, вся покрытая обильным потом. Когда Эдис приходило в себя, подруга пыталась её расспросить о том, что произошло, хотя по одежде и следам на теле и так все было ясно. Огромный синяк красовался на бедре, отчетливо отпечатались все пальцы, второй крупный кровоподтек был на груди. Но Эдис лишь мотала головой и молчала. Только когда её забирало глубокое беспамятство, она тихо шептала в бреду: «нет». Наконец к концу шестых суток её состояние улучшилось и девушки вздохнули с облегчением, кажется самое страшное осталось позади! Она будет жить.