Архон - Кэтрин Фишер Страница 39

Потрясенная Мирани молчала. Она никогда не видела Гермию в таком волнении. Глаза Гласительницы устремились на нее.

— Ты бы не справилась с такой ношей. Многие не справились бы. А я сумела. Потому что в следующий миг мне пришла в голову другая мысль, от которой перехватило дыхание. Мысль о том, что в моих руках — судьба городов, жизнь всех людей до единого. По моему слову будут зарождаться и рушиться целые империи, цари будут свергнуты с тронов, а простая женщина-просительница станет искать пропавшее кольцо там, где я укажу. Только с моего позволения крестьяне станут выращивать урожай, а купцы отправятся на край света. Я стану повелевать миром! Я!

Гермия перевела дух. Ее глаза горели. Она со стуком отложила гребень.

— Власть проникает в душу, Мирани. Я не отдам Оракул никому — ни тебе, ни Аргелину. И не поддамся на происки Ретии.

— Ты знаешь, что она задумала?

— Знаю, что она вступила в заговор с Жемчужным Принцем. И Аргелин знает.

Мирани сделала шаг.

— Ты еще можешь ее остановить. Оракул…

— Хочешь, чтобы я объявила, будто Бог требует от меня уйти в отставку? — Гласительница холодно рассмеялась. — Ты, так стремящаяся сохранить Оракул в чистоте, хочешь, чтобы он говорил то, что тебе нужно. Ну и лицемерка же ты, Мирани.

— А Архон?

Вопрос прозвучал тихо. Он потонул в криках потревоженных чаек, в шелесте далеких голосов.

Гермия подняла голову и окинула Мирани тяжелым взглядом. Наконец заговорила:

— Мне очень жаль Архона.

— Что значит — жаль? — Мирани похолодела.

— Я уже начала было думать, будто ты не ошиблась в мальчике. Будто в нем и в самом деле что-то есть… что-то было…

В бесцветном тоне ее голоса крылось нечто зловещее. Мирани кинулась к ней и схватила за руку, сдавила так сильно, что сама испугалась.

— Что значит — было? Что случилось с Алексосом?

Гермия отстранилась.

— Такая судьба уготована всем Архонам, — прошептала она. — Быть принесенными в жертву ради своего народа. Даже если они — Боги.

И тут дверь с грохотом распахнулась. В комнату вошли шестеро телохранителей в полном вооружении. За ними шествовал Аргелин, взмокший от быстрой ходьбы. Его доспехи покрылись пылью, плащ был алым, как кровь.

Гермия обернулась к нему.

— В чем дело? Как вы посмели?!..

— Посмел, госпожа, потому что здесь затаились корни предательства.

— Здесь?! — Она в гневе встала перед ним. — Ты обвиняешь меня в измене?

Его гладкое лицо хранило спокойствие.

— Ты главенствуешь над Девятерыми.

— Тебе известно, что я не отвечаю за поступки Ретии. — На миг они застыли друг против друга в твердокаменном недоверии. Потом, будто убедившись в чем-то, Гермия подошла к нему ближе и спросила более мягко: — Что случилось?

Его враждебность тоже рассеялась. Рукой, затянутой в перчатку, он указал на окно.

Мирани посмотрела туда и ахнула.

Море было синим, но отнюдь не пустым. Шеренга за шеренгой на пологих волнах покачивались каравеллы и невольничьи корабли, боевые галеры с пятью рядами дубовых весел, а возглавлял их огромный флагман под императорским стягом — скачущим рубиновым конем. Над флотилией кружили тучи перепуганных чаек, а на берегу, в Порту, царило смятение. Люди торопливо возводили линию обороны, разбегались, поскальзывались на рассыпанной рыбе, выволакивали на каменную набережную огромные катапульты.

— Корабли Джамиля ушли, чтобы присоединиться к своему флоту, побросали своих треклятых слонов, — уныло пояснил Аргелин. — Порт блокирован, я приказал запереть все ворота в стене. Город укреплен баррикадами, но Остров беззащитен. Вы должны пойти со мной туда, где вам ничто не будет угрожать.

— Ни за что. — Гермия бросила взгляд на Мирани. — Мой долг повелевает мне находиться здесь. Я не покину Оракул.

— Гермия, у меня не хватит войск…

— Бог защитит тех, кто ему принадлежит.

Генерал коснулся ее плеча, но, почувствовав, как она напряглась, поспешно отдернул руку.

— Будь по-твоему, — ледяным тоном произнес он. — Но остальные из числа Девятерых будут находиться под домашним арестом. Мои люди убьют каждого, кто посмеет сбежать. Время предостережений закончилось. — Он бросил взгляд на Мирани. — Надеюсь, теперь ты счастлива. Из-за тебя по улицам заструится кровь.

В горле пересохло от страха. Мирани сглотнула. Он склонился над ней с потемневшим от гнева лицом.

— Неужели я так ужасен, госпожа, неужели я так жесток, что ты с таким пылом ждешь моего падения?