Analyste - Андрей М. Мелехов Страница 39

В целом Прародитель был очень любвеобильным отцом. В одно прекрасное утро, когда он, зевая нечищеной пастью, вышел пописать на свою юрту, ему послышалось, что Бог позвал его. Всегда и на все готовый во имя Господне, Прародитель принял стойку «смирно» и без разговоров подтвердил готовность выполнить любое желание начальства: в данном случае зарезать собственного сынишку. Когда, взбираясь на гору на свое собственное заклание, ничего не подозревающий паренек спросил: «Папочка, а где же агнец?» — мол, кого резать-то будем во славу Господа? — то папашка невозмутимо ответил в том плане, что Бог пошлет. Бог к тому времени, наверное, и позабыл уже об этой явно неудачной шутке, но папочка без колебаний собирался закончить начатое и уже было занес кривой нож над тоненькой шеей, когда какой-то ангел спохватился и остановил старичка-боготерпца.

— И как же сынок его потом, наверное, любил! — прокомментировал Аналитик и залпом употребил содержимое своей чаши, наблюдая за развитием соседнего застолья.

Там наступил этап поглощения пищи. Надо сказать, что семейство кочевых скотоводов не обременяло себя условностями и с урчанием рвало на куски сочную баранину, стараясь запихать в огромные бородатые рты большие куски истекающего жиром мяса. Роскошные белые одежды быстро покрывались пятнами. Полюбовавшись на это зрелище, Аналитик неизбежно спросил:

— Почему же Бог решил покровительствовать именно им?

— А это вы у него, Всевидящего и Всемогущего, спрашивайте! Да прославится имя его! Но я подозреваю, что еще Прародитель сумел оказать ангелам какие-то смутные, но очень запоминающиеся услуги, а уж те потом пролоббировали его интересы по полной программе.

— А кто вон тот, стареющий плейбой с надменным лицом?

— А-а, это Красавчик. Чуть ли не единственный персонаж Библии, чьи внешние данные удостоены специального упоминания. Чем он, разумеется, чрезвычайно кичится. Тот самый заносчивый бездельник, который так вывел из себя своих работяг-братьев, что они избавились от него, продав в рабство в Египет. Ладно, хоть не убили! Но этот на многое способный юноша не пропал в большом городе и, обладая уникальным талантом подхалима, стал главным советником важного сановника. Потом, когда сановник упек его в тюрьму за попытку соблазнения жены, он и там умудрился стать старостой барака. Чего уж удивляться, что закончил он тем, что стал главным управителем фараона и, накопив огромные запасы зерна, устроил великую хлебную спекуляцию в период страшного семилетнего неурожая. В результате чего все еще свободные египтяне стали рабами фараона и потеряли землю. Кроме, конечно, жрецов: умный парень знал, кого трогать можно, а кого лучше не надо…

Тут двое богохульствующих усугубили свое уже и без того приподнятое состояние, осушив еще по одной чаше. Честно говоря, соседний столик интересовал Аналитика скорее потому, что им прислуживала сероглазая кульпитка. Когда она наконец смогла оторваться от шумной компании и в очередной раз подошла к их столу, он набрался смелости и спросил:

— Как нам благодарить вас, девушка? Как вас зовут?

Девушка серьезно, без признаков девичьего смущения, но и без заигрывания, посмотрела Аналитику в глаза и после короткой паузы ответила:

— Мари. Мари из Лиона.

В этот момент в центральной части трапезной вдруг раздалась громкая веселая музыка. Мари тут же прервала общение с Аналитиком и удалилась. Галилео радостно повернулся, оседлав скамью:

— А сейчас будет шоу!

В подтверждение этих слов находящаяся в центре зала небольшая сцена осветилась вспыхнувшими газовыми факелами — предвестниками скорого заката зеленого солнца — и быстро поднялась на несколько метров, приводимая в движение поршнями какого-то механического устройства. На сцене материализовался небритый дядька во вполне земном фраке с галстуком-бабочкой.

— Здрассьте, — развязно крикнул он наглым голосом давно не битого любимца эстрады, — зздрассьте, все вы — праведные и мерзко-скучные зануды!

«Зануды» возбужденно зашумели, предвкушая редкое и долгожданное развлечение. Они однозначно не обиделись на фамильярность комика. Дядька, который вел себя как несомненно популярная в местных кругах личность, выглядел смутно знакомым и не совсем трезвым. Театрально откашлявшись, он достал из кармана помятый носовой платок и громко высморкался в него несуществующими соплями. Из платка выпало что-то похожее на красиво упакованную шоколадку. Зал глухо заурчал в предвкушении хохмы. Дядька не заставил себя долго ждать. С наигранным изумлением он поднял «шоколадку», которая вдруг на глазах огромно выросла в размерах, и Аналитик понял, что это была упаковка с земным презервативом. Дядька зашелся в наигранном ужасе и «уронил» с высоты сцены ставшую гигантской и разоблачающей «коробочку» к зрителям.

— Ой, мама родная, подкинули, вот те крест — подкинули!

Коробочка не упала на пол, а начала летать по огромному залу с немалой скоростью, и из нее посыпались тысячи пластиковых конвертиков на розовых парашютах с изображением полных женских губ, обнажающих в неприлично призывной улыбке крупные ослепительно белые зубы. Посетители демонстративно отталкивали от себя проклятые инкриминирующие парашюты и оглушительно ржали. Видимо, молитвы и медитация не могли до конца подавить всеми скрываемую озабоченность вполне определенного рода, и это, естественно, требовало прилюдного и здорового осмеяния с эстрады. Нетрезвый комик насладился произведенным эффектом и продолжил бичевание допущенных социальных перекосов, перейдя на картинно задушенный шепот, который тем не менее был слышен во всех концах трапезной:

— Меня на прошлой неделе хотели отправить на экскурсию в Ад!

В трапезной раздалось несколько истеричных смешков, хотя, на взгляд Аналитика, ничего особенно смешного или радостного в этом утверждении не было.

— Хотели наконец убедить, что мне туда совсем не хочется!

Дядька всеми мышцами потрепанного излишествами лица изобразил невероятную наивность подобного предположения со стороны инициаторов экскурсии. Зал послушно затаил дыхание.

— А я возьми да соскочи с колесницы по пьяному делу!

В трапезной понимающе хохотнули.

— Упал прямо в лужу с горящей смолой!

Дядька наклонился, задрал полы фрака на спину и, быстро перебирая козлиными кривыми ногами в длинноносых пижонских туфлях на высоком каблуке, повернулся на 360 градусов, демонстрируя всем зрителям последствия купания в адской луже. Последствия проявились в виде вдруг возникшей на фрачных брюках огромной дыры с обгорелыми дымящимися краями. В дыру выглядывало красное от ожога седалище. Полыхнул подобный выстрелу огнемета протуберанец. В трапезной запахло сгоревшим метаном. Невзыскательные, подвыпившие и потому благодарные зрители взорвались дружными аплодисментами. Дядька раскланялся и, сделав паузу, как и положено эстрадному профессионалу, продолжал:

— Думаете, на этом приключения закончились?

Праведники отрицательно загудели, демонстрируя, что нет, они не настолько наивны, чтобы допустить, что такой шикарный мужик мог так быстро закончить свои дела в Геенне Огненной.