Нежные объятия оборотня - Линда Осборн Страница 39

Фолкнер, Росс, Исай остались заделывать выходы из гнезда этих тварей, борясь с подлетающими летучими мышами, которые несли дозор. Но от того, что день еще не завершился, по-настоящему наступать на нас вампиры не смели. У нас оставались буквально пара часов до того, как они долетят до деревни и накинутся на беззащитных женщин и детей, а после перекинутся на мужчин, если мы не сможем им противостоять.

Значит, война.

Я завыл в небо, призывая всех волков, что были в лесу, вернуться к домам как можно скорее, и несколько отдаленных голосов отозвались на мой зов. Нужно спешить. Умирая, отец сказал нам с братом: стая — это то, что останется с вами навсегда, потому забота о ней должна стоять на первом месте. Человеку трудно отключиться от своего эгоизма, не каждый способе на это. И, к сожалению, Аурелия, не до конца поняла меня, не поддержала, доверившись Марку. Нам многое нужно обсудить, но позже…

Оставив Исая за главного в поисках остальных нор, делая отметки, я рванул в деревню собирать войско. Бежал по следам Аурелии и вдыхал ее запах. Несмотря на то, что между нами оставались черные дыры, я знал и чувствовал, что она — именно та, кто предназначен мне судьбой.

Смелая, умная, красивая…

Она не бросила умирающего волка, а потащила практически на себе в деревню, надеясь спасти. Мы оба видели, оба понимали: Джайден — не жилец. Его душа, крепившаяся тонкой ниточкой к телу, была готова оторваться от тела в любую секунду, но Аурелия сражалась до последнего. Это ли не главное качество порядочного человека? Это ли не отличительная черта волка? Да, она — человек, но сейчас повела себя как оборотень.

Снег хрустел под лапами, деревья мелькали черными тенями, сугробы искрились призрачным светом. И едва кусты расступились, передо мной открылась удивительная картина: огромный круг, в который выстроились взрослые члены деревни. С пригорка было отчетливо видно, как оборотни обнажали руки, и к каждому из них подходила знахарка, чтобы выпить крови от пореза.

Что это?! Что происходит?! За что она собирает с них дань?!

Тишина, которая опустилась на деревню, оглушала. Не было слышно привычных детских визгов и смеха, все были торжественно сосредоточены. Я втянул воздух со всеми ароматами, которые принес северо-западный ветер, и уловил страх женщин за своих детей, опасения мужчин за свои семьи, боль утраты ребенка и брата и… бескорыстную любовь, полную доверия своему мужчине.

Повинуясь последнему сладкому аромату, я буквально скатился с пригорка, разбрасывая снег когтями, и тут же уткнулся мордой в его обладательницу.

Аурелия.

Мой воздух.

Моя жизнь.

Моя женщина.

— Лиам, — она села на корточки передо мной, засовывая руки в чужую куртку, которая прятал ее аромат даже от меня. — У тебя прекрасная стая. Это удивительные люди… — Она всхлипнула и тут же провела рукавом под носом. Улыбнулась вымученно: — …все будет хорошо, вот увидишь.

Я поднялся на ноги человеком. Притянул ее трепещущее тело к своему, втянул подрагивающими ноздрями родной аромат, поцеловал макушку. Трудно любить сильнее, невозможно принадлежать кому-то без остатка так, как я. Это удивительное чувство — упоительное и в то же время будоражащее. Аурелия стала для меня всем — моей подругой, которая поймет и примет мои сомнения, моей матерью, которая может решить проблему, что никак не давалась, моей дочерью, о которой я мог заботиться без устали и…моей женой. Моей сладкой, нежной любовницей.

Распахнув руками полы куртки, я просунул в теплое нутро, где копились запах и тепло Аурелии, свои алчущие ладони, провел по ее чарующим изгибам, сжал бедра, вырвав изо рта протяжный стон, приложил к груди, чтобы оценить их тяжесть, их мягкость, их податливость.

Девушка откинула голову назад, открывая свою длинную, нежную шею для моих поцелуев — укусов, и я тут же приник к ней, как усталый путник — к роднику. Провел языком по секретному местечку, что запускает волны мурашек по всему телу, прикусил мочку уха, ловя импульсы вожделения, прошелся дорожкой мелких поцелуев от виска к щеке и с рыком погрузился в ожидающую награды за терпение мякоть ее рта.

Мой язык коснулся жемчужных зубов, огладил ее юркий язычок, и этот танец, древнее, чем жизнь, ослепил всполохами желания, рассыпался калейдоскопом самых разных вариантов развития событий под веками, от чего все тело напряглось, зазвенело, и схлынувший было адреналин обрушился на сознание пестрой силой.

Аурелия стонала, принимая ласки, и, если бы мы не стояли чуть в стороне от стаи, то этот жаркий поцелуй точно завершился бы мощным оргазмом с двух сторон. Удерживая в руках волка, который вырывался на волю, высунув язык, желая насладиться радостью соития, я жарко зашептал своей истинной в раскрасневшееся от переживаний ушко: