Сияние луны - Лайан Герн Страница 37

Тут она вспомнила – без особой злости, лишь с приглушенным недовольством, – что ее лишили свободы.

Опустились сумерки, повеяло прохладой после долгого жаркого дня. Каэдэ слышала мягкие шаги и перешептывания слуг. Вошла девушка с подносом еды. Каэдэ вяло ковырялась в тарелке, запах пищи вызывал тошноту, и вскоре она велела убрать поднос.

Служанка вернулась с чаем. За ней вошла женщина средних лет с мелкими проницательными глазами и суровым взглядом, она не из прислуги, судя по элегантной одежде и прямой осанке. Незнакомка поклонилась до земли.

– Я Оно Риэко, двоюродная сестра покойной жены господина Фудзивары. Я прожила много лет в доме ее светлости. Господин послал за мной, чтобы подготовить свадебную церемонию. Будьте ко мне благосклонны. – Она снова церемонно поклонилась до земли.

Каэдэ почувствовала неприязнь к этой женщине. Внешне она была недурна – Фудзивара окружает себя только красавицами, – но в поведении проскальзывало высокое самомнение и каверзность.

– А вам обязательно этим заниматься? – холодно спросила Каэдэ.

Риэко усмехнулась и выпрямилась.

– Я уверена, госпожа Ширакава изменит свое мнение обо мне. Я обычная женщина, однако могу дать много ценных советов. – Она начала наливать чай со словами: – Доктор Ишида велит вам выпить это. Поскольку сейчас новолуние, господин Фудзивара зайдет поприветствовать вас, чтобы вместе лицезреть месяц. Выпейте чай и позаботьтесь о платье и прическе.

Испытывая невероятную жажду, Каэдэ глотнула чая, пытаясь не осушить чашку сразу. Она была спокойна и почти ничего не чувствовала, хотя ощущала, как в висках стучит кровь от страха перед Фудзиварой, перед его властью над ней. Мир устроен так, что мужчины повсюду обладают властью над женщинами во всем. Как же безрассудно было думать, будто она сможет противостоять ему. В памяти отчетливо всплыли слова госпожи Наоми: «Я должна скрывать свою силу от мужчин, иначе они, не колеблясь, уничтожат меня».

Теперь они решили сломить Каэдэ. Шизука предупреждала, что брак с Такео приведет в ярость старейшин и они никогда не дадут согласия. Однако если бы девушка слушала все советы, то не познала бы счастья с возлюбленным. Вспоминать о нем было больно, несмотря на успокаивающий чай. Надо спрятать всякие думы в дальний уголок сердца, подобно записям о Племени в Священных пещерах.

Риэко внимательно изучала юную госпожу. Каэдэ отвернулась и глотнула чая.

– Ну же, госпожа Ширакава, – оживленно произнесла Риэко. – Не печальтесь. Вас ожидает завидный брак. – Она приблизилась вплотную, засеменив на коленях. – Вы правда прекрасны, молва не преувеличивает, если не считать высокого роста и болезненного оттенка кожи, к тому же вам не к лицу печаль. Красота – величайшее богатство. Необходимо сделать все, чтобы сохранить ее.

Риэко забрала чашку и поставила на поднос. Затем сняла ленту с волос Каэдэ и принялась причесывать их.

– Сколько вам лет?

– Шестнадцать, – ответила Каэдэ.

– Мне казалось, что больше: как минимум двадцать. Видимо, вы относитесь к тому типу женщин, которые быстро старятся. Придется старательнее следить за собой. – Расческа царапала кожу головы, от боли наворачивались слезы.

– Должно быть, трудно укладывать ваши волосы, – отметила Риэко. – Такие мягкие.

– Я обычно завязываю их сзади, – сказала Каэдэ.

– В столице принято убирать на макушку. – Женщина умышленно потянула волосы. – Лучше иметь густые и жесткие волосы.

Сочувствие и понимание могли бы растопить сердце Каэдэ, а злая Риэко только закалила, внушила решимость сделать все, чтобы не сломаться, не показать истинных чувств. «Я спала во льду, – думала девушка. – Богиня говорит со мной. Я найду в себе силы вынести все, пока за мной не придет Такео». Он придет, она знала точно, или погибнет, сражаясь за нее. Только увидев его бездыханное тело, Каэдэ будет свободна от обещаний и пойдет за ним в иной мир.

Вдруг вдалеке оживленно залаяли собаки, и вскоре дом затрясся. Каэдэ, как обычно, изумилась, что земля колышется подобно свежему бобовому творогу, и испытала радость от осознания зыбкости бытия. Ничто не вечно, даже Фудзивара и его несметные сокровища.

Риэко уронила расческу и вскочила на ноги. К двери подбежали служанки.

– Наружу, быстрей! – тревожно выкрикнула женщина.

– Зачем? – спросила Каэдэ. – Землетрясение ведь несильное.

Риэко уже испарилась. Она отдавала приказы потушить лампы, панически визжала на слуг. Каэдэ не сдвинулась с места, она слушала топот, испуганные голоса, лай собак. Потом подняла расческу и расчесала волосы. Пусть будут распущенные, а то болит голова.

Платье на ней вполне подходило для лицезрения луны. На серо-голубином фоне был вышит клевер и бледно-желтые птицы. Каэдэ хотела взглянуть на месяц, искупаться в его серебряном свете, поразмыслить, как он появляется и уходит с небес, исчезает на три дня, чтобы вернуться снова.

Служанки оставили двери на веранду открытыми. Каэдэ вышла и опустилась на деревянный пол, глядя в сторону гор, вспомнила, как проводила здесь время с Фудзиварой, укутавшись в медвежьи шкуры, чтобы не замерзнуть под кружащим снегом.

Очередной толчок не вызвал у нее страха. Каэдэ наблюдала за горой, сотрясающейся на фоне бледно-фиолетового неба. Темные очертания садовых деревьев покачивались при отсутствии ветра. Встревоженные птицы голосили, словно на восходе.

Постепенно крик утих, умолкли собаки. Тонкий золотой серп новой луны висел рядом с вечерней звездой прямо над горными вершинами. Каэдэ закрыла глаза.

Она почувствовала аромат духов Фудзивары прежде, чем услышала его приближение: медленная поступь, шелест шелка. Девушка подняла веки.

Он стоял в нескольких метрах, глядя на нее восхищенными жадными глазами: именно таким она его и помнила.

– Госпожа Ширакава.

– Господин Фудзивара. – Перед тем как поклониться до земли, Каэдэ задержала на нем взгляд дольше, чем подобает.

Фудзивара ступил на веранду, за ним Мамору с коврами и подушками. Дворянин уселся поудобней и только затем разрешил ей подняться. Он протянул руку и коснулся шелкового платья.

– Вам к лицу, как я и предполагал. Вы поразили бедного Муриту, когда прискакали верхом. Он по ошибке едва не метнул в вас копье.

Несмотря на обретенную благодаря травам безмятежность, Каэдэ от ярости чуть не потеряла сознание. Как он может так легкомысленно, с усмешкой, говорить о гибели воинов и Амано, который знал ее с детства…

– Как вы смеете так поступать со мной? – сказала она и услышала, как ахнул Мамору. – Три месяца назад, в Тераяме, я вышла замуж за Отори Такео. Мой муж накажет вас… – Она замолчала, стараясь взять себя в руки.

– Я думал, мы насладимся месяцем до разговора, – ответил он, не обратив внимания на оскорбительный тон. – Где ваши служанки? Почему вы одна?