Битва королей - Джордж Мартин Страница 36

Выехав вперед, Арья увидела обгоревшие тела, насаженные на острые колья вдоль ограды, — руки мертвых были воздеты, словно они пытались заслониться от пожиравшего их пламени. Йорен остановился на некотором расстоянии от селения и велел Арье с мальчишками стеречь повозки, а сам с Тесаком и Мурхом отправился в деревню пешком. Когда они вошли в разбитые ворота, изнутри поднялась воронья стая, и вороны в клетках, которых Йорен вез с собой, раскричались в ответ сородичам.

— Может, и нам пойти? — спросила Арья Джендри, видя, что Йорен долго не возвращается.

— Йорен велел ждать. — Голос Джендри звучал как-то глухо. Арья досмотрела на него и увидела, что он надел свой сверкающий шлем с большими закругленными рогами.

Когда мужчины наконец вернулись, Йорен нес на руках маленькую девочку, а Мурх и Тесак — женщину на рваном одеяле. Девочка, не старше двух лет, все время плакала — тихо и сдавленно, словно у нее в горле что-то застряло. Говорить она то ли еще не научилась, то ли забыла, как это делается. У женщины правая рука была обрублена по локоть, а глаза, хотя и открытые, казалось, не видели ничего.

— Не надо, — беспрестанно твердила она. — Не надо, не надо. — Рорж счел это забавным и стал ржать через Дыру на месте носа, а Кусака присоединился к нему, пока Мурх не обругал их и не велел заткнуться.

Йорен приказал расчистить для женщины место в задке одной из повозок.

— Да поживее, — добавил он. — Как стемнеет, сюда сбегутся волки, и они еще не самое страшное.

— Я боюсь, — прошептал Пирожок, глядя, как мечется в бреду однорукая женщина.

— Я тоже, — призналась Арья. Он стиснул ее плечо.

— По правде-то я никакого мальчика не убивал, Арри. Продавал матушкины пирожки, и все дела.

Арья отъехала вперед, насколько хватило храбрости, чтобы не слышать, как плачет девочка и женщина стонет «не надо». Ей вспомнилась сказка старой Нэн о человеке, которого злые великаны заточили в темный замок. Смелый и хитроумный, он обманул великанов и бежал… но за стенами замка его подстерегли Иные и выпили его горячую красную кровь. Теперь Арья понимала, что он должен был чувствовать.

К вечеру женщина умерла. Джендри и Тесак вырыли ей могилу на склоне холма, под плакучей ивой. Подул ветер, и Арье послышалось, как длинные поникшие ветки шепчут: «Не надо. Не надо. Не надо». Волосы у нее на затылке стали дыбом, и она чуть не бросилась наутек от могилы.

— Нынче огня разводить не будем, — сказал им Йорен. На ужин они ели сырые коренья, найденные Коссом, с чашкой сухих бобов, а запивали водой из ближнего ручья. У воды был странный вкус, и Ломми сказал, что это мертвецы гниют где-то выше по течению. Пирожок хотел побить его, но старый Рейзен их растащил.

Арья выпила много, чтобы хоть чем-то наполнить живот. Она не надеялась уснуть, но все-таки уснула, а когда пробудилась, было темным-темно и ее мочевой пузырь готов был лопнуть. Бок о бок с ней лежали спящие, закутанные в плащи и одеяла. Арья нашарила Иглу, встала и прислушалась. Она различала тихие шаги часового, и люди беспокойно ворочались во сне. Рорж храпел, — Кусака дышал с присвистом. В другом фургоне ширкала сталь о камень — там сидел Йорен, жевал кислолист и точил свой кинжал.

Пирожок был в числе караульных.

— Ты куда? — спросил он, видя, что Арья идёт к деревьям. Она махнула в сторону леса. — Нельзя. — Пирожок сильно осмелел, получив, собственный меч, хотя клинок был короткий и он орудовал им, как мясницким ножом. — Старик никому не велел отлучаться.

— Мне отлить надо.

— Отлей вон у того дерева. В лесу всякое может быть, Арри. Я слышал, как волки воют.

Йорен не одобрил бы, если бы она опять подралась. Она притворилась испуганной.

— Волки? Правда, что ли?

— Точно слышал.

— Ладно, обойдусь, пожалуй. — Она вернулась к своему одеялу и притворилась, что спит, пока шаги Пирожка не затихли вдали. Тогда она юркнула в лес с другой стороны лагеря, тихая, как тень. Здесь тоже были часовые, но она пробралась мимо них без труда и для пущей уверенности отошла вдвое дальше, чем делала обычно. Убедившись, что поблизости никого нет, она приступила к делу.

Она сидела на корточках со спущенными штанами, когда услышала под деревьями какой-то шорох. «Пирожок, — в панике подумала она. — Он меня выследил». Но глаза, устремленные на нее, зажглись отраженным лунным светом. В животе у Арьи похолодело, и она схватилась за Иглу, не заботясь, что намочит штаны. Два глаза, четыре, восемь, двенадцать… целая стая.

Один зверь вышел из-за деревьев и уставился на нее, оскалив зубы. В голове у нее не осталось ни одной мысли, кроме как о том, какой она была дурой и как будет злорадствовать Пирожок, когда утром найдут ее обглоданный труп. Но волк повернулся и затрусил обратно во тьму, а глаза в тот же миг исчезли. Вся дрожа, Арья завязала штаны и пошла на далекий шаркающий звук, к лагерю и к Йорену.

— Волки, — прошептала она, забравшись к нему в повозку — Там, в лесу.

— Понятное дело, — сказал он, не глядя на нее.

— Они меня напугали.

— Да ну? — Он сплюнул. — А говорят, ваша порода с волками запанибрата.

— Нимерия была лютоволчица. — Арья обхватила себя руками. — Это другое дело. И потом она убежала. Мы с Джори бросали в нее камнями, пока она не отстала, иначе королева приказала бы ее убить. — Ей грустно было вспоминать об этом. — Могу поспорить: будь она в городе, она не дала бы им отрубить отцу голову.

— У мальчика-сироты отца нет — забыла? — Кислолист окрашивал слюну в красный свет, и казалось, что у Йорена изо рта идет кровь. — Нам надо бояться только тех волков, что ходят на двух ногах, — тех, что спалили ту деревню.

— Я домой хочу, — жалобно сказала Арья. Она очень старалась быть храброй, свирепой, как росомаха, и все такое, но в конце-то концов она всего лишь маленькая девочка.

Черный брат оторвал от кипы еще пучок кислолиста и сунул в рот.

— Надо было мне оставить тебя там, где взял, мальчик. Всех вас. В городе, сдается мне, безопаснее.

— Мне все равно. Я хочу домой.

— Вот уж скоро тридцать лет, как я вожу людей к Стене. — Слюна пузырилась у Йорена на губах, как кровавая пена. — И за все это время потерял только троих. Один старик помер от лихорадки, парня ужалила змея, покуда он облегчался, да один дурак хотел убить меня во сне и получил нож в горло за свои хлопоты. — Он провел кинжалом вдоль собственного горла, чтобы показать ей. — Трое за тридцать лет. — Он выплюнул свою жвачку. — Наверно, надо было сесть на корабль. Так, конечно, по пути больше никого не соберешь, зато оно умнее… только я уже тридцать лет путешествую по этому тракту. — Он спрятал кинжал в ножны. — Иди спать, мальчик, — слышишь?

Она попыталась, но, лежа под тонким одеялом, все время слышала волчий вой… и еще один звук, более слабый, изредка долетающий с ветром и похожий на человеческие крики.