Та, что превращает время в пыль - Кармаль Герцен Страница 36

— Господи, Розали, притормози! — взмолилась Дикси, хотя глаза ее сверкали от возбуждения и восторга — зеркальное отражение тех чувств, что испытывала я сама, гуляя по «Ант-Лейку из прошлого».

— Там так красиво! Не слишком ароматно, правда, но это ерунда! А главная улица — ты бы ее видела! А люди… Леди в роскошных длинных платьях и джентльмены в строгих фраках и цилиндрах! Экипажи, лошади… — Я рассмеялась. Понимала, что со стороны выгляжу, наверное, чуточку безумно, но ничего с собой поделать не могла.

Я побывала в другой эпохе, отправилась туда, куда бы каждый захотел! В век карет и балов, кринолинов и фраков…

— Ладно, ладно… А Кристиан?

Я чувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбке. Сложно противиться этому, когда говоришь или думаешь о Кристиане Валентрисе, самом галантном, самом привлекательном и самом загадочном из всех известных мне мужчин.

— У него восхитительные глаза. — тихо сказала я, не в силах заставить себя перестать улыбаться. — Как расплавленное серебро. Не светло-серые, а именно серебристые. Он сказал мне, что это наверняка как-то связано с его даром. А я, признаюсь, даже заподозрила сначала, что это своего рода иллюзия — ну, если он обладает магией и способен чувствовать чужие смерти, то почему бы ему и не уметь изменять цвет своих глаз? Но потом я подумала, что такому мужчине незачем изменять свою собственную внешность. Во-первых, он не из тех парней, которые ежеминутно смотрят на себя в зеркало, проверяют, как лежит прическа и любуются кубиками на прессе, постоянно фоткают себя с голым торсом и выкладывают в сеть. Ну, понятно, что в случае с Кристианом все это просто невозможно, но я к тому, что он не из тех, кто придает большого значения своей внешности и уж тем более не будет прибегать к магии, чтобы ее — внешность то есть — улучшить. — Только сейчас я поняла, что тараторю без остановки, а Дикси, даже не пытаясь вставить и словечка, уже минуты две смотрит на меня с лукавым выражением лица, откровенно надо мной посмеиваясь. — Ох, я слишком много болтаю о нем, да?

— Да, — довольная, как кот, объевшийся сливок, подтвердила Дикси.

— Чего ты улыбаешься? — возмутилась я, чувствуя, что вот-вот покраснею. А краснеть по поводу или без было не в моих привычках. Вот только Кристиан постоянно заставлял мои щеки гореть — хотел он этого или нет. — Я видела, как он сжигает письма.

— Письма? — не поняла Дикси.

— Письма от Селин, в которых он просил ее вернуться. После той нашей встречи. Я видела, как он бросает их в камин. Правда, подобного рода видения — те, что просачиваются из прошлого «Лавандового приюта» в настоящее, очень зыбкие, плохо различимые. Но я это видела. А потом решила проверить — ведь те, последние письма к Селин, он не спрятал — просто не знал, что я их видела и читала. И тогда я решила проверить, и знаешь что? Я их не нашла.

— Ого, — только и сказала подруга. — Это… о многом говорит.

Я расслышала в словах Дикси намек и опустила глаза, улыбаясь.

— Не думаю, что это связано с тем, что он встретил меня — мы из разных эпох, почти из разных миров, которые только иногда пересекаются. Может, он просто решил двигаться дальше. Сжечь мосты — как когда-то сожгла их Селин.

— А знаешь, что думаю я? — лукаво спросила Дикси. — Думаю, Кристиан решил двигаться дальше, потому что он встретил тебя. А миры, эпохи — это ерунда, когда есть настоящее чувство.

— Перестань. — Меня позабавил энтузиазм подруги. — Слишком рано говорить о чувствах, я практически не знаю его…

Дикси не стала спорить, хотя я отчетливо видела несогласие на ее лице, только пробормотала в чашку:

— И кому когда это мешало? — Сделав хороший глоток свежесваренного мной кофе, сказала уже громче: — Ладно, путешественница во времени, и что ты будешь делать сейчас?