Хроники ведьм. Наследство колдуньи - Мирей Кальмель Страница 35

«Я слишком переутомилась!» — подумала Альгонда и подхватила обеими руками живот.

Она сделала все, что от нее зависело, чтобы буквально за несколько минут переодеть и причесать Филиппину.

«Нужно потерпеть еще немного, — сказала она себе. — Еще несколько дней, и дитя родится доношенным. И тогда с ним уже точно не случится никакой беды…»

Согласно указаниям Мелюзины, оправившись после родов, Альгонде предстояло перетереть в порошок яйцо, которое она спрятала на старой голубятне. Эликсир Древнейших лишил его пагубной силы, поэтому она сможет без страха съесть половину порошка и продемонстрировать Марте свою притворную покорность. Все шло так, как было задумано. У нее, Альгонды, нет повода волноваться…

Молодая женщина буквально рухнула в свое кресло. Низ живота обжигало болью. Она едва удержалась, чтобы не закричать, и перенеслась мыслями к Филиппине, которая до сих пор не вернулась. Прошло несколько минут. Альгонда знала, что в это время Франсин, одна из служанок, обычно приносит ей бульон. Снедаемая завистью и злостью, она старалась не смотреть на Альгонду. Как и остальная челядь, она старалась выглядеть услужливой только в присутствии Филиппины, в остальное же время давала Альгонде почувствовать всю силу своей ненависти, растущей день ото дня. И Альгонда ни на нее, ни на других не сердилась. Разве не считала она сама несправедливыми привилегии, которые даровала Марте Сидония? Господи, как же далеки теперь казались те дни… На глаза молодой женщине навернулись слезы, однако она приложила все усилия, чтобы не заплакать. Ребенок опустился в ее лоне, и нижняя часть живота словно бы потяжелела еще больше. Альгонда ощущала себя некрасивой и неловкой в этом корсете из лишнего веса, который к тому же делал ее до крайности уязвимой. Если бы кому-нибудь пришло в голову с ней разделаться, то это не составило бы большого труда, до того ее движения стали неуверенными, да и давались с трудом.

Альгонда медленно, с усилием приподняла ноги и положила их на обитый тканью табурет. Боль в низу живота усилилась.

Альгонда сжала зубы. Если повезет, скоро боль успокоится. Осталось потерпеть всего неделю! Всего неделю, и ребенок родится здоровым и вовремя. Она попыталась унестись мыслями из неповоротливого тела, чтобы найти успокоение в созерцании своих близких в Сассенаже, но не смогла увидеть их лица, уловить мысли. Создавалось впечатление, что дочь закрывала их от нее, словно сама она питалась мыслями и эмоциями тех, кого Альгонда так любила… Жерсанда, по своему обыкновению, довольно часто писала дочери письма, полные добрых и ободряющих слов, но о Матье из них Альгонда узнавала совсем мало. И лишь в одном своем послании ее мать намекнула, что юноша много времени проводит с Фанеттой, их общей подругой детства. Но насколько они стали близки? Альгонда прекрасно знала, что Фанетта всегда была влюблена в Матье. Нужно было быть слепой, чтобы этого не увидеть. Что, если девушка решила воспользоваться отсутствием Альгонды, чтобы очаровать Матье? Альгонда терзалась ревностью, и в то же самое время пыталась убедить себя, что предпочла бы узнать, что Матье женился на другой, чем что он стал лесным разбойником. И в том, и в другом случае он был бы для нее потерян. Но, быть может, не навсегда? Однажды они обязательно встретятся, но когда этот день придет? Не получится ли так, что они проживут друг без друга лучшие годы своей жизни?

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Франсин. Она поставила серебряный поднос на столик возле кресла так же неосторожно, как обычно. Маневр был рассчитан верно: несколько ложек бульона пролились на кусок сладкого пирога с сушеными фруктами. Мелкая месть! Одно слово Филиппине, и Франсин бы строго наказали. Однако она чувствовала, что Альгонда не станет жаловаться. Так и случилось: Альгонда, как обычно, сделала вид, что ничего не заметила. В здешнем мире у нее остались только враги. Альгонда знала, что сильна духом, однако временами ей начинало казаться, что бремя, которое она взвалила на свои плечи, слишком тяжело. Она подождала, пока Франсин выйдет, и заставила себя поесть. Боль повторялась с равными интервалами, отбивая аппетит.

Она доедала последний кусок своего мокрого от супа пирога, когда дверь открылась. Новый посетитель даже не дал себе труда постучать. Альгонда машинально повернула голову и подавилась недожеванным куском, увидев, что в комнату вошла Марта и заперла за собой дверь.

— Ты решила облегчить мне жизнь, удавившись? — насмешливо спросила гарпия, подходя ближе, пока Альгонда пыталась восстановить дыхательный ритм.

Молодая женщина не смогла ответить. Кашель только усилил боль в животе. Вопреки всем ожиданиям, Марта налила в кубок воды и с несвойственным ей сочувствием подала его Альгонде. Потом уселась без приглашения в кресло, с которого не так давно встал Жак де Сассенаж, и обхватила узловатыми пальцами свои колени, худые до такой степени, что это было видно, несмотря на толстую ткань ее строго черного платья. Глаза ее уставились на Альгонду, чье лицо покраснело, а на глаза навернулись слезы. Несколько минут длился этот странный тет-а-тет, пока молодая женщина наконец не нашла в себе силы выпрямиться и посмотреть ей в глаза.

— Ну вот, теперь ты такая же уродливая, как и я, — язвительно заметила гарпия, доставая из кошеля, висевшего у нее на поясе, два маленьких закрытых пробками флакона цилиндрической формы.

Она покатала их по открытой ладони. Ногти у нее были длинные и некрасиво загнутые.