Доминика из Долины оборотней - Оксана Чекменёва Страница 31

А вот вторая рана выглядела страшно. Кожа практически обуглилась, пузыри, которые там, видимо, были – полопались, из раны сочилась сукровица.

Я рухнула плашмя на диван, вперив невидящий взгляд в потолок, и стала глубоко и размеренно дышать, стараясь прогнать тошноту – комок подкатился к самому горлу. Я пыталась прогнать из памяти это страшное зрелище, но оно стояло перед глазами.

Теперь я поняла, откуда эта разрывающая боль, которую я почувствовала при пробуждении – меня жгли огнём, пока я была в отключке. И стали понятны слова о том, что я не регенерирую ни сознательно, ни бессознательно. Меня для того и разбудили, чтобы проверить, не исцелюсь ли я усилием воли.

Садисты! Они же видели, что я не исцеляюсь, и всё равно решили повторить попытку. И если бы Фрэнк не появился именно в этот момент, вторая рана не отличалась бы от первой. А может, была бы ещё страшнее. И кто знает, что мне предстояло потом? Вивисекция? Лоботомия? Что?!

Я почувствовала, как слезы побежали у меня из глаз, стекая по вискам и затекая в уши. За что со мной так? Я же никому в своей жизни не причинила зла, а меня палили горелкой как... как... поросёнка! Да и того палят уже зарезанным, а меня – живьём. И они ещё меня называли «мутантом». Да они же сами не́люди!

– Что случилось? Сильнее заболело? – Фрэнк плюхнулся рядом со мной на колени, его пальцы вытерли мои слезы. «Без когтей», – машинально отметила я и перевела на него взгляд. Крылья исчезли, как тогда, на заднем дворе миссис Клиффорд. Жаль, я бы хотела рассмотреть их поближе.

– Нет, не сильнее, – я помотала головой, вытирая виски ладонями. – Просто я вдруг осознала, что если бы ты не пришёл... Меня бы могли на кусочки разрезать. Живьём. Для исследования. Мне стало так жутко и... обидно. За что так со мной?

– Люди боятся неизведанного и непонятного, видят в этом угрозу. И стараются... предотвратить.

– Но я же не представляю для них никакой угрозы, – всхлипывала я.

– Ты – нет. Насколько я успел узнать, твой вид не представляет для людей угрозы, так же как и мой. Но этого нельзя сказать о вампирах, например.

– О вампирах? Они существуют?

– Конечно. С некоторыми я даже лично знаком. Не все они плохие, но... Мы ведь не знаем, как возникла эта организация, что произошло с теми, кто её создал? Какая трагедия заставила их ополчиться на всех, кто отличается от остальных? Я не оправдываю их методы, я просто пытаюсь объяснить, почему именно ты. Потому что ты отличаешься. А если учесть вчерашнее происшествие... В каком-то смысле я тебя подставил. Но я и подумать не мог, что тебе не поверят!

– Мистер Бродерик, он меня видел. В окно. За секунду до взрыва.

– Да, именно этот мерзавец тебя и выдал! Не думал, что можно быть настолько подлым. Но это не поможет ему уйти от правосудия, поверь. А теперь, давай-ка я займусь твоей ногой. И первым делом вколю-ка я тебе обезболивающее.

Фрэнк переместился к моему бедру, а я снова уставилась в потолок, не желая вновь видеть свои раны. Я почувствовала укол, и очень скоро – облегчение. Я выдохнула. Пока боль не стихла, я даже не осознавала, насколько сильной она была, и в каком напряжении я находилась всё это время. Потом я услышала шипение, и раны ощутили приятную прохладу. Я скосила глаза, чтобы увидеть Фрэнка, но не свою ногу. Он что-то распылял на неё из небольшого баллончика. Словно почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне и улыбнулся.

– А медикаменты-то тут весьма современные. На все случаи жизни запаслись. Извини, Солнышко, но мне придётся наложить на раны повязку. Это... болезненно, но необходимо, чтобы не занести в раны грязь. Я, конечно, продезинфицировал их, но…

– Ладно, – кивнула я. – Надо, значит, надо. Тем более, после укола я почти не чувствую боли. Почти…

Я снова перевела взгляд на потолок и сморщилась, когда ткань легла на открытую рану. Всё равно больно, но я не стану этого показывать, Фрэнк и так расстроен.

– А что это вообще за место? – чтобы как-то отвлечься, спросила я. – Ну, вот эта вот комната. Здесь такая толстенная дверь, словно это – бомбоубежище на случай ядерной войны.

– В каком-то смысле так оно и есть. Только защитить должно не от бомбёжки, а на случай, если «мутанты» вырвутся на свободу. Персонал сможет здесь отсидеться, пока не придёт помощь. Эта комната считается неприступной.

– Считалась, – с улыбкой поправила я.

– Просто они никогда не имели дела с гаргульей, – Фрэнк сделал паузу, после чего осторожно уточнил. – Ты ведь уже знаешь, кто я такой, верно? Судя по твоему вопросу Эрику…

– Да. Вчера догадалась. Твои крылья. Они точно такие же, как у Рэнди. – Фразы получались рубленные, боль от повязки становилась всё ощутимей. Не представляю, как бы я выдержала это без обезболивающего? Орала бы, наверное.

– Рэнди, – в голосе Фрэнка явно послышалась улыбка. – Потерянная дочка Коулберта. Вся семья была в шоке, узнав о её существовании. В приятном шоке, конечно. Подумать только – количество девочек в нашей семье неожиданно увеличилось вдвое.

– У вас такая маленькая семья? – удивилась я.

– Семья-то большая, но рождались почему-то одни мальчики. Рэнди – вторая девочка за семь поколений. Уж не знаю, почему так вышло. Кстати, я закончил перевязку, так что можешь выдохнуть. У тебя есть ещё какие-нибудь повреждения? Ещё что-нибудь болит?

– Не знаю, – растерялась я. – Нога так болела, что на её фоне остальное как-то не чувствовалось. Но, знаешь, голова, оказывается, просто трещит.

Чуткие пальцы аккуратно исследовали мою голову.

– Никаких внешних повреждений нет. Хотя... Это ни о чём не говорит. Тебя по голове не били?

– Не знаю, меня усыпили. Но мои похитители говорили, что за синяки на «образцах» их премии лишают, так что обращались со мной аккуратно.

– Усыпили? Скажи, а ты проснулась сама, или?..

– Или. Меня разбудили. Нашатырём. Один из... не знаю, кто они, те, кто меня... обследовали, в общем, он сказал другому, что мне вкатили лошадиную дозу снотворного.

– Видимо, от этого голова и болит. Но я всё же не рискну давать тебе сейчас таблетки, я не уверен, что это безопасно.

– Ладно, – расстроенно пробормотала я. Голова всё же болела весьма чувствительно.

– Солнышко, мы не можем знать, как твой организм отреагирует на таблетку после неизвестно какого снотворного, да ещё и «лошадиной дозы». Но у меня есть для тебя другое лекарство, более безопасное. А кроме головы у тебя ничего не болит?

Я прислушалась к себе внимательнее. Горло саднило, наверное, от визга. Легонько ныла рука на сгибе. И ещё – какой-то странный дискомфорт в интимном местечке между ног. А это отчего? Взглянув на руку, я увидела крошечную ранку и синяк вокруг неё, расположение которых не оставляло сомнений в том, как именно они были получены. Я тут же вспомнила слова одного из своих палачей: «Все твои анализы идеальны, чего в природе просто не бывает». А потом он перечислил: «Кровь, моча, желудочный сок, желчь». Как-то ведь они брали у меня эти анализы. Кровь из вены, желчь и желудочный сок – через зонд, мочу... О, Господи, это как? Это же вроде бы катетер вводят? Теперь понятен этот дискомфорт – не думаю, что они были особо нежны с «образцом».