Та, что превращает время в пыль - Кармаль Герцен Страница 31

Я не хотел, чтобы это повторилось, но, увы, я был не властен над Судьбой. И снова — черные свечи и черные лилии, рассыпанные по белоснежному атласу платья. Снова бездыханное тело — красивое даже после того, как из него выпита душа. Совсем юная девушка с распахнутыми глазами: рубиновые губы, волосы цвета вороньего крыла; на тонких пальцах — золотые кольца, хрупкое запястье обнимает плетеный браслет.

Та же рана в груди, оборвавшая совсем короткую жизненную нить — убитой было не больше девятнадцати лет. Уже зная, что моя попытка обречена на провал, я попытался заглянуть в сознание незнакомки. Все, как и прежде — глухая пустота, ноющей тоской отозвавшаяся в сердце.

Уже не испытывая сомнений, вмешиваясь в чужую жизнь и приоткрывая завесу над чужими тайнами, я осмотрел дом убитой. Первым, что попалось мне на глаза, был девичий альбом, украшенный обложкой из коричневой тисненой кожи, позолоченными латунными накладками и золотой же застежкой.

Я открыл альбом. Почти все его страницы были заполнены мастерски выполненными карандашными рисунками. И мрачность их скорее притягивала, нежели отталкивала.

На первом рисунке был изображен неизвестный мне храм с округлыми стенами. Несколько девушек в темных рясах — несомненно, Дочерей Лилит — стояли, закрыв тыльной стороной ладони глаза. На внутренней стороне ладони у каждой из них я увидел уже знакомую до боли татуировку — ту же самую, что была и на коже убитой. По ступеням спускалась прекрасная девушка, чье стройное тело было лишь слегка прикрыто отрезом ткани, прильнувшего к груди и бедрам. Длинные ноги, тончайшая талия… и длинный гладкий хвост, похожий на хлыст.

Дьяволица.

Если оставить без внимания хвост, который не вызывал ничего, кроме содрогания, Лилит можно было назвать прекрасной — точеная фигура, длинные густые волосы иссиня-черного цвета… но только до тех пор, пока не увидишь ее лицо. Казалось, это просто безобразная маска, призванная вселить в сердца Дочерей Лилит страх. Кожа казалась то ли сожженной, то ли изъеденной жуткой болезнью, и почернела. Глазницы — темные глубокие провалы. С одной стороны лица, где не хватало плоти, виднелись зубы — слишком тонкие, длинные и острые, чтобы быть человеческими.

Так вот какой была таинственная Лилит?

Передернув плечами, я перевернул страницу. Следующие рисунки были полностью посвящены Пустыне Снов.

На первом рисунке был изображен Эдем — роскошные сады в Пустыне Снов, куда попадали только чистейшие, не запятнанные грехами, души. На другом — Огненная расщелина, пропасть, где оказывались заперты самые темные, прогнившие души — подобно тем, что забирал я. Камни на дне расщелины раскалены, и узники сдирали ногти до мяса, пытаясь взобраться по краям пропасти наверх. А сверху, над рвом — Инферно — обитель Люцифера, огромный замок из черного камня.

На соседней странице — взгляд на замок изнутри. На троне из черепов восседал сам дьявол: тьма, закрасившая белки глаз черным, острые скулы, сжатые губы и суровый взгляд. Рядом, положив руку на изголовья трона, стояла Касикандриэра — демоница власти и супруга Люцифера. Невероятно красивое, словно выточенное из мрамора лицо: пухлые губы, удлиненные глаза в ореоле пушистых ресниц. Роскошное платье, усыпанное драгоценными камнями — наверняка, рубинами, гордая осанка и черные волосы до колен — вот какой представляла Касикандриэру юная Дочь Лилит.

Покачав головой, я закрыл альбом. Весьма своеобразные у погибшей вкусы.

Вернув альбом на полку, я продолжил исследовать ее квартиру. Убранство здесь было побогаче, чем у других жертв, правда, ненамного, но в комнатах царили чистота и уют. Столы украшали длинные кружевные скатерти, бордовые бархатные портьеры прикрывали окна, на спинку дивана и кресел были наброшены вязаные шали с бахромой.

Но помимо запаха крови и черных лилий, я улавливал еще что-то, тут же вызвавшее в памяти образ госпиталя в Андерте, в котором мне однажды пришлось побывать. Я пришел туда по зову ночи и был ошеломлен правдой, которая мне открылась. Молодая и привлекательная сестра милосердия оказалась сатанисткой, приносящей своему идолу кровавые жертвы — она добивала раненых, посвящая их души Люциферу. Никому и никогда не приходило в голову, что смерть больных лежит на совести сестры милосердия, и это было лучшим местом, где можно было забирать души, оставаясь вне подозрений.

Не знаю, скольких она успела забрать, прежде чем я прибыл в Андерте. Но когда я накрыл ее своими крыльями, из глаз ее потекли черные слезы. Это значило, что ее душа будет брошена в Огненную расщелину, где ее ждут нескончаемые муки за сотворенное.

У тьмы множество обличий, и нередко она пытается притвориться светом.

Я огляделся по сторонам в поисках источника запаха. Одна из полок орехового комода была заставлена лекарствами. Чего здесь только не было: толченая кора хинного дерева, опий, настой белены и наркотические анальгетики. И еще безымянные травяные порошки, завернутые в бумагу.

Я взглянул на лежащее на полу тело. Склонился над юной Дочерью Лилит, но на этот раз не пытался заглянуть в ее воспоминания. Пускай жизнь уже покинула ее тело, но я мог узнать, была ли она больна. Я снял перчатку и положил ладонь на рану на груди. Из кончиков моих пальцев внутрь тела погибшей скользнула тонкая искрящаяся нить энергии, неразрывно связанная со мной. Продолжение меня. Я чувствовал, как магический ручеек оплетает сердце Дочери Лилит и проникает в ее вены, и течет по ее жилам, словно кровь. Это продолжалось не больше минуты, но я увидел достаточно, и резко выпрямился, разрывая контакт.

Организм девушки был отравлен болезнью. Увы, я не был врачом, чтобы поставить диагноз, но знал наверняка: прописанные докторами лекарства ей не помогали. Так жаль… Она была слишком молода, чтобы умирать. А я все еще не знал, кого винить в ее смерти.

Я должен был во что бы то ни стало найти того, кто так отчаянно любил черные лилии.