Охота на Тени - Екатерина Урузбиева Страница 3

– Благодарствую, но я держу голодный пост, – сухо ответил черный монах. – Накормите лучше моего коня. И еще мне нужна келья. Я останусь у вас до рассвета, а затем продолжу свой путь.

Весь оставшийся день Бран места себе не находил. Он сбивался с молитв, работа сыпалась у него из рук. Единственное дело, которое послушник сумел довести до конца – это покормить и почистить коня монаха-странника.

Что это был за конь! Чудо, а не конь! Не то что деревенские худые кобылки. Огромный, рослый, сильный, черный, как ночь. Все время, пока Бран чистил его, конь недовольно фыркал и бил хвостом. А иногда даже принимался стучать копытом, и тогда у мальчика просто захватывало дух. Да, только на таком коне и мог ездить монах-странник, первый в священном воинстве, доверенное лицо самого Первосвященника.

Сам же гость никакого интереса к местным обитателям не испытывал. Сразу после своего приезда он ушел в храм и пробыл там до самой ночи. Бран несколько раз пытался вызваться пойти мести пол в храме, чтобы получше рассмотреть черного монаха-странника, но пресвитер Никониил все время отговаривал его, разумно полагая, что гость ищет уединения.

Только когда пришло время читать вечерние молитвы, Бран оказался в храме. Однако ничего нового увидеть не удалось. Монах-странник замер перед Образом и простоял так все время. Даже капюшон не сдвинул.

Ночью в своей келье Бран никак не мог уснуть. Загадочный монах отдыхал за стеной. Завтра на рассвете он уедет, и, возможно, послушнику никогда больше не представится возможность увидеть кого-то из странников. Поговорить бы с ним. Спросить бы о том, как они живут, чем он сейчас занят. Какое поручение Первосвященника выполняет? Каков сам Первосвященник? Каков мир за пределами этой деревни?

Но Бран прекрасно понимал, что нельзя приставать к серьезному человеку с такими глупыми вопросами. Он наверняка ужасно занят. И все же Бран решил, что обязательно встанет завтра до рассвета, чтобы проводить монаха-странника. По крайней мере, он может вывести коня и попросить благословения.

Это решение казалось самым разумным и верным, но Бран все равно никак не мог заснуть. Как же теперь дождаться завтрашнего утра? Мальчик всегда вставал в одно и то же время. До рассвета. Эта привычка уже была выработана годами. Но именно сейчас он боялся проспать. Вдруг именно в этот раз, впервые в своей жизни, он проспит!

За этими мучениями время перевалило за полночь. Из-за жары окно в келье Брана было открыто, и комнату наполняли звуки летней ночи. Трещали сверчки, кто-то копошился в траве. Наверное, мыши. Вдруг мальчик отчетливо различил тихий стук. Он явно не мог принадлежать насекомым и мелким полевым зверькам. Как будто кто-то постучал костяшками пальцев в дверь. Тук-тук-тук. Только очень тихо.

Бран бесшумно поднялся с кровати и на цыпочках подкрался к двери. Глупость, конечно, – все давно спят. И вдруг опять тихо-тихо: тук-тук-тук. Бран припал ухом к двери. Сердце его отчего-то колотилось как бешеное. Звук точно шел из коридора.

Несколько секунд длилась томительная тишина. А потом вдруг Бран различил, как тихонько скрипнула дверь. Петли были не смазаны только в одной келье из всех – у дьякона Швабриила. Мальчик знал это, потому что сам не смазал их как следует на этой двери в отместку за то, что дьякон послал его выполнять работу, которую должен был сделать сам. Такой поступок, конечно, был недостойным и низким для послушника, но Бран мгновенно забыл об этом, когда сообразил, что это значит.

В приходе находилось всего четыре человека. Сам Бран, пресвитер Никониил, дьякон Швабриил и загадочный монах-странник. Сам дьякон в свою собственную дверь стучаться бы не стал. Настоятель и вовсе не имел привычки выходить из кельи по ночам. Кроме того, если бы это был он, то Бран бы услышал традиционную форму приветствия. Без нее войти в чужую келью было нельзя, уж кто-кто, а пресвитер Никониил соблюдал все обычаи неукоснительно. Оставался один-единственный вариант. Но что потребовалось монаху-страннику от дьякона Швабриила, да еще ночью?

Прежде чем Бран успел принять какое-то осознанное решение, он уже по пояс высовывался из своего окна. Окно дьякона Швабриила находилось метрах в четырех и тоже было распахнуто настежь. Однако здесь гвалт от сверчков стоял такой, что расслышать что-либо другое не было никакой возможности.

Недолго думая, Бран перепрыгнул через подоконник и мягко приземлился на траву. Что-то в глубине души подсказывало, что то, что он затевает, дурно. Другая часть его тряслась от страха. Но жгучее любопытство гнало вперед.

Он прокрался вдоль стены и через несколько мгновений уже был у окна дьякона. Свет в келье не горел, однако был слышен приглушенный низкий голос монаха-странника. Слов было не разобрать. Эх, подобраться бы поближе!

Если стать под самым окном и заглянуть одним глазом внутрь, Бран должен расслышать все. Но вдруг голос стих, словно оборвался. Повинуясь внезапному чутью, мальчик замер на месте, прильнув к стене.

В следующее мгновение из окна высунулся черный капюшон монаха-странника. Бран забыл, как дышать. Сердце, кажется, тоже перестало биться. Он вжался в стену, словно пытался слиться с ней.

Монах-странник повел головой из стороны в сторону, словно хищно принюхиваясь. Он был всего в метре от мальчика. Сказать, что ничего страшнее Бран до этого момента не видел, – значило не сказать ничего. Больше ему не хотелось просить у черного монаха благословения.

Капюшон скрылся в окне так же внезапно, как и появился. В этот же момент тучка, заслонявшая полную луну, ушла, вновь открывая ночное светило. Если бы не эта туча, монах-странник точно бы заметил Брана.

Из окна опять донесся голос, теперь еще более тихий и грубый. Непонятно, какими силами превозмогая желание броситься прочь, Бран придвинулся к окну. Черный монах стоял спиной. Напротив него сидел на стуле дьякон Швабриил. На него было страшно смотреть. Сгорбившийся еще больше обыкновенного, он словно хотел исчезнуть под взглядом монаха-странника. Лицо дьякона было невероятно бледным и блестело от пота в лунном свете. Почему-то Бран сразу понял, что это не из-за жары. Глаза дьякона Швабриила были расширены от ужаса.

– Так вы все поняли, дьякон? – с нажимом спросил монах-странник.

– Да. – Голос Швабриила сорвался до сипа.

– Вы готовы исполнить свой долг перед монашеством и Первосвященником?

– Да, – прошептал дьякон, трясясь всем телом.

– Очень хорошо, – зловеще заключил страшный гость. – Надеюсь, вы не подведете.