Свидетель Мертвых - Сара Монетт Страница 27

–В этот момент я обычно предупреждаю родственников,– заметил Ульджавар.

–Мне кажется, мер Урменедж был прав, поручив мне присутствовать при вскрытии,– сказал я.– На него и без того свалилось слишком много несчастий.

–В его ситуации смотреть на вскрытие – это лишнее,– согласился Ульджавар.– Хорошо, Деневис. Говорите, с чего начинать.

Я наблюдал за тем, как два служителя Ксайво исследуют труп Инширан Урменеджен: мозг, легкие, сердце… Ульджавар довольно долго рассматривал ее руки. Я прислушался к их разговору и предположил, что они обнаружили нечто необычное, но не мог понять, что именно, пока Ульджавар не воскликнул:

–Милосердная богиня, вы только взгляните на ее печень!

Обернувшись ко мне, он сказал:

–Что ж, теперь причина ее смерти абсолютно очевидна. Бедную женщину накачали калонваром.

–Калонваром?

–Это медленнодействующий яд,– объяснил Ульджавар, поморщившись.– Возможно, она мучилась много недель. Тошнота, рвота… И еще у нее шелушилась кожа на руках…

И тут я вспомнил.

–Она была беременна?

–Да,– ответил Деневис.

–Наверное, она думала, что это всего лишь токсикоз. Пока яд не убил ее.

–Бедная женщина,– повторил Ульджавар.– Напомните мне, как зовут ее мужа.

–Кро’ис Авелонар.– Мне в голову пришла новая жуткая мысль.– Но кто сказал, что это его настоящее имя?

–Скорее всего, имя фальшивое,– мрачно согласился Ульджавар.– Он провернул это слишком ловко для начинающего.

Я кивнул. Как и мне, служителям Ксайво часто приходилось сталкиваться с мужьями, овдовевшими несколько раз подряд, с женщинами, хоронившими родственников одного за другим; они видели тела мужей, детей, братьев, сестер и родителей, умерших от брюшного тифа, симптомы которого практически совпадали с признаками отравления калонваром. Иногда родственники умершего обращались к Свидетелю, который соглашался выслушать их; но чаще отравитель выходил сухим из воды и продолжал свое черное дело. В таком огромном городе, как Амало, Авелонару наверняка даже не пришлось далеко уезжать; он мог поселиться в любом районе, где его окружали другие соседи, где служил другой прелат, другой врач. Где он мог начать все заново.

–Мер Урменедж никогда не видел его,– сообщил я.– У нас нет ничего, кроме имени, которым он вряд ли продолжает называть себя.

–Однако теперь нам известно о его преступлении,– возразил Ульджавар.– Я могу предупредить всех служителей Ксайво, чтобы они обращали внимание на похожие случаи.

–Вы думаете, это поможет?

–Надеюсь,– ответил он.– Должен признать, это не так просто, как может показаться на первый взгляд.

–В любом случае,– сказал я,– еще раз благодарю вас за то, что вы позволили мне присутствовать при вскрытии. По крайней мере, я смогу дать меру Урменеджу определенный ответ.

–Да,– кивнул Ульджавар.– Ваши слова не утешат его, но, вероятно, теперь он сможет, наконец, немного передохнуть.

–Может быть,– печально вздохнул я, зная, что мер Урменедж отчаянно нуждается в отдыхе, но не позволяет себе расслабиться.– Но я в этом сомневаюсь.

На улице у главных ворот Святилища я увидел мера Урменеджа – он расхаживал взад-вперед по тротуару и мешал прохожим, которые вынуждены были обходить его. Заметив меня, он замер.

–Ну что, отала?

–Ее отравили калонваром,– ответил я, и у него на глазах выступили слезы.

–Я так и знал,– пробормотал он, обращаясь к самому себе. Потом взял себя в руки, достал носовой платок, вытер лицо, пенсне и сказал: – Позвольте поблагодарить вас, отала. Вы сделали для нас намного больше, чем требует долг.

Я ответил:

–Заведующий моргом собирается поручить городским врачам и священникам обращать внимание на похожие случаи. Он считает, что преступник убил не в первый раз – и, скорее всего, не в последний.

–Богини, будьте милосердны к нам,– прошептал мер Урменедж. Казалось, он не мог поверить в то, что на свете существуют такие изверги.

–Теперь все городские служители Ксайво будут искать убийцу. Едва ли он сумеет от них ускользнуть.

–Наверное, вы правы.– Он расправил плечи.– Мы должны рассказать обо всем нашим сестрам. Похороны Инширан состоятся сегодня вечером. Вы придете?

–Конечно,– кивнул я.

–Мы вам очень благодарны, отала. Дом Урменада никогда не забудет вашей доброты.

Он низко поклонился и ушел.

Я смотрел ему вслед, стараясь не думать о Кро’исе Авелонаре, который где-то рядом, в этом городе, искал новую жертву.

И, может быть, уже нашел.

Семья Урменада хоронила своих умерших в частном некрополе; несколько семей буржуа и мелких дворян, не желавших иметь дело с муниципальными кладбищами, оплачивали все расходы, связанные с погребением. Прелатом здесь служила энергичная эльфийка по имени отало Бершанаран. Ее супруг, широкоплечий эльф с прической, напомнившей мне фабричных рабочих Лохайсо – его волосы были заплетены в косу и скручены в узел – был могильщиком. Такая ситуация являлась вполне типичной для женщин-прелатов.

На похороны народу пришло немного. Здесь был мер Урменедж с сестрами, несколько родственников, группа эльфийских женщин с усталыми лицами, которые, как я решил, работали в школе вместе с мин Урменеджен. Некоторые из них плакали, как и сестры покойной. Как и Урменедж.

Мер Урменедж, очевидно, не счел нужным экономить и оплатил похороны на закате. Отало Бершанаран достаточно долго служила прелатом и чувствовала ход времени – она произнесла последние слова Уль’иджеве, заупокойной службы, в тот самый миг, когда солнце скрылось за горизонтом. Я беззвучно помолился о том, чтобы мин Урменеджен, наконец, обрела покой.

Мер Бершанар и его помощник установили на могиле памятник с именами мин Урменеджен и ее нерожденного дитя. Я подумал, что меру Урменеджу, наверное, было в высшей степени неприятно видеть имя, выбранное отцом ребенка. Отало Бершанаран прочла древнюю, редко используемую молитву о том, чтобы умершее дитя спало спокойно во чреве матери.

Я вернулся домой, разделил сардины между кошками, которые уже ждали на лестничной площадке, и рано лег в постель, но заснул лишь через несколько часов.

Наутро, придя в контору, я увидел у своей двери курьера. Я сразу узнал цвета его ливреи: за мной пришли от князя Ту-Атамара. Видимо, у господина Орчениса имелось ко мне срочное дело, иначе письмо было бы отправлено почтой. У меня сжалось сердце.