Новый день - Акулина Страница 27

– Я не могу просто так принять эту ткань, но у меня нет и денег, чтобы заплатить. Зато могу накормить финиками, – пояснила она.

– Но мне не нужна ни эта чадра, ни деньги за неё.

– Я не смогу её взять, если не дам ничего взамен. Может быть, финики?.. – ещё более стеснительно произнесла Сарика, уже не уверенная в том, что девушка захочет что-то кушать в бедном доме.

– Ох, простите! Я такая глупая! – воскликнула та, наконец, догадавшись, в чём дело. – Конечно, пара фиников в дорогу – было бы чудесно!

Хозяйка благодарно улыбнулась и попросила немного подождать. Но не успела она сходить за плодами, как в дом вбежала девчонка.

– Мама, смотри, что мне дали! – кричала она, крепко прижимая к себе два больших спелых яблока. – Смотри, что мне на базаре дал дядя Бейдулла!

– Какой счастливый день! – Сарика, тоже раскрасневшись от радости, благодарно возвела руки к небу.

– А вы знаете, я купила бы все финики, что у вас есть… – поспешила добавить Доминик, которой от этой сцены было совсем не так радостно, как им.

Глаза Сарики, и без того счастливые, заблестели ещё больше, и юная Аими побежала впереди всех к заднему дворику, где росла одинокая финиковая пальма, усыпанная плодами.

Под навесом, где иногда готовилась еда, было несколько запущено. Там же в поломанном плетёном кресле сейчас сидел старик. Хозяин дома, видимо, был серьёзно болен; он всё время молчал и лишь изредка пытался удобнее укутаться в старый заношенный плед с дырами, и истошно кашлял.

– Муж погиб в сражении, – тихо сказала Сарика, вернувшись к дереву после того, как вновь бережно поправила на старике плед и подала воды. – Свёкор и без того стар, а тут ещё такая потеря… Мой Жак был простым пехотинцем, но за его службу платили. А теперь… Нам нечем заработать. Мне предлагали отдать дочь замуж, но я никогда не позволю ей быть несчастной; она сама выберет мужа, когда вырастет! Конечно, ради своей семьи я и сама могла бы выйти замуж, чтобы нас обеспечила семья мужа, да кто ж меня, старую, теперь возьмёт-то? – размышляла она, пока они собирали спелые финики в маленькую корзинку.

Когда та была заполнена, они вернулись в дом, и Доминик протянула мешочек с монетами, что всегда был при ней. Но Сарика качнула головой.

– Этого слишком много… Я ведь знаю цену финикам и не могу принять милостыню, пока в моих руках ещё есть сила!

Доминик настойчиво пыталась предложить больше, но Сарика взяла лишь несколько монет и проводила её до самой улицы, так что ей нигде не удалось незаметно оставить кошель с деньгами.

Расстроенная, она побродила ещё по городу и к вечеру вернулась во дворец. Ей до сих пор было горько – она видела тех, кому нужна была помощь, и не смогла её дать. И самым неприятным казалось то, что у неё была эта возможность помочь, но помощь не приняли, будто деньги, полученные от неё, могли принести лишь беду!

У ворот она заметила группу мамлюков; чуть поодаль от них стояли и служанки. При виде неё там началось движение: кто-то побежал во дворец, остальные окружили её, чтобы сопровождать дальше, куда бы она ни пошла, – в свои покои или же ещё в какое-то место. В другое время это могло бы её возмутить, но сейчас Доминик нужно было найти Юсуфа, и она приказала провести сразу к нему.

Тот в это время беседовал с Заиром. Но, когда она вошла в комнату, советник тут же, заметив жест повелителя, покинул их, правда, весьма неохотно: он слышал о том, что недавно произошло – о музыкантах и о том, как была разгневана Доминик, – и ему не хотелось оставлять её сейчас наедине с султаном. Всё же придумать какой-либо причины для непослушания приказу он не мог, так что с досадой, которая не укрылась от внимания владыки, повиновался.

Доминик замерла у окна. Она нерешительно теребила рукав, ловя на себе взгляд Юсуфа и не зная, как начать разговор. Он тоже не торопился прерывать тишину, наслаждаясь её неожиданным замешательством.

Наконец, подобрав слова, она резко вспыхнула:

– В вашем городе живут несчастные люди! – глава их семьи очень болен, а денег нет даже на простую еду!

– Небо каждому даёт свой путь! – ответил тот бесстрастно, но тут же пронзительно всмотрелся в её глаза – неожиданно он заметил в них страх и какую-то боль.

– Но я так не могу! Не могу видеть, как страдают…

– Что вы увидели?

– Они радуются даже яблокам, радуются, когда у них появляется самая малость, настолько у них ничего нет!

– Понимаете, как Всевышний благословил их? Им удаётся любить жизнь, несмотря на отсутствие всего, что другие посчитали бы наказанием, без чего другие не смогли бы радоваться и даже жить. Небо каждому даёт столько, сколько тот может взять!

Она опустила взгляд в пол, будто ей было стыдно признаться в собственном провале.

– Они не взяли у меня денег.

– Это подтверждает, что для них есть более ценные вещи, чем монеты.

– Но что делать мне?! Я буду мучиться мыслью, что ничем не смогла помочь. Ничем… – она вдруг с беспокойством взглянула на него. – А вы можете помочь? У вас лучшие лекари, а от лекаря они ведь не откажутся?

Сразу оценив свои же слова, сказанные так поспешно, она замолчала, решив, что это невозможно: лекарь султана – к беднякам… Но напрасно – его взгляд был яснее всяких слов. И, увидев этот молчаливый, но красноречивый ответ, она почувствовала даже какое-то внутреннее спокойствие, будто он заряжал своей уверенностью и её саму.