Трофей для волчьей стаи - Лана Кроу Страница 19

Она елозила в седле, доводя меня до исступления. Но вместе с тем, сама испытывала те же чувства, что и я.

Наше влечение друг к другу было взаимным, я это хорошо чувствовал. Айрин называла меня животным, а сама покрывалась мурашками, стоило мне что-то сказать ей на ухо.

Ноайран подтвердил мои мысли. Предложил забрать Айрин к себе в седло. Я ни за что в жизни не согласился бы на это.

Представить, что Айрин будет так же близко к другому мужчине и тереться об него своим задом…

Я отказал.

Айрин оскорбил мой смех. Объясняться с ней я пока не хотел. Ведь узнай она, как я чувствую ее эмоции, начала бы пытаться их скрыть, и лишила бы меня удовольствия чувствовать ее сладковатый привкус страсти.

Будь она волчицей, я бы без раздумий провел эту ночь с ней, с нежностью и страстью сорвал бы с нее эти тряпки.

Впитывал бы в себя каждый ее стон, каждую частицу ее запаха.

Но она была человеком. И я должен был держать себя в руках.

Айрин молчала и я тоже замолчал. Действительно, в чем-то Ноайран был прав, нужно было довести ее как можно спокойнее.

Ведь не один я чувствовал этот сводящий с ума аромат. А значит, ни один я мечтал сорвать с нее эти тряпки пропахшие вонючим сорняком.

Тем не менее, эмоции Айрин были яркими. И не только возбуждение. Когда она была в клетке, я чувствовал ее беспокойство и ловил взгляды, которые она бросала на другие клетки.

А стоило нам подъехать к крепости, я почувствовал ее восхищение. Запах словно отдавал чем-то сладким и тягучим.

А она рассматривала крепость, город, стаю и замок.

Ее глаза округлялись, дыхание сбивалось. Мой мир удивил человеческую женщину, и мне хотелось верить, что однажды он ее покорит… Если Совет будет разумным.

Когда мы подъехали к замку, Маркус уже ждал меня, как и мои волчицы. Все они были покорными и ждали, когда я поприветствую их.

Но сейчас самым главным было доставить Айрин, поэтому я отослал волчиц в приемную комнату.

И все шло по плану, до тех пор, пока ко мне ни бросилась Ларис. Моя главная волчица истосковалась, она переживала и хотела услужить.

В ее глазах было столько преданности и покорности, что я на миг забыл об Айрин, но она быстро о себе напомнила.

Аромат цветов словно смешался с ароматом перца. Я практически чувствовал, как горят ноздри. Что это? Какое чувство она испытывала? Злость?

Я велел Ларис отправляться в комнату, а сам застал Айрин практически в объятьях альфы горных земель.

И вот что меня поразило, так это ее взгляд. Она смотрела на него по-другому, и в запахе больше не было страха.

Словно за эти пару минут, что я оставил ее без присмотра/внимания, она сменила свое к нему отношение, сделала какие-то выводы в его пользу, которые я пропустил.

А когда Ноайран сказал, что с барсом и медведем все будет хорошо, она и вовсе запахла чем-то воздушным, невесомым. Это была благодарность.

Поэтому я принял решение изолировать Айрин как можно скорее от альфы горных земель, хотя бы на время.

Я убеждал себя, что делаю это для того, чтобы успокоить моего волка.

— Совет будет сегодня? — спросила Айрин.

— Да, — ответил я, откинув все свои мысли.

Я выделил ей комнату, рядом с комнатами моих волчиц.

— Значит, если сегодня меня решать растерзать…

— Тебя не растерзают, — прорычал я, даже громче, чем хотелось бы.

Айрин встала, словно вкопанная, ей были непонятны мои перемены в настроении. Мне тоже.

— Айрин, я постараюсь убедить Совет, — сказал я уже мягче, заглядывая в глаза цвета шоколада.

— А если не получится? — спросила она дрожащим голосом.

Сейчас в ней было столько надежды и доверия. Она очень ждала мой ответ, но что я мог ответить?

— Все будет хорошо, обещаю.

Соврал нам обоим. Я не знал, как все будет, но Айрин неожиданно поверила. Она снова запахла цветами без других каких-либо примесей, а значит, была спокойна.

Я не хотел обманывать ее доверия. Открыл дверь, пропуская ее внутрь.

Девушка вошла, оборачиваясь.

— Пока побудь здесь. Когда начнется Совет, я приду.

Я уже разворачивался, чтобы уйти, когда услышал ее голос.

— Я хочу тебе верить.

Развернулся и столкнулся с ее взглядом. Было в нем что-то настолько режущее душу, что я встал, как громом пораженный.

— Ты единственный, кому я могу верить. Выбора особо нет. Либо бороться со всеми, либо принять тебя своим другом.

Она прикусила губу, замялась, а потом снова посмотрела мне в глаза.

— Я надеюсь, ты правда окажешься моим другом, — сказала на одном дыхании.

Я кивнул, сказать мне было нечего. После, закрыл дверь и вышел, направляясь не в приемную комнату, чтобы успокоить волчиц. А сразу в приемный зал.

— Да прибудет с нами Богиня, — сказал я.

Буду сидеть здесь и пытаться убедить каждого пришедшего, что эта девушка должна жить.