И остался только пепел - Анна Осокина Страница 19

Ей больно! Почему-то это не сразу дошло до него: тело слишком искалечено огнем, чтобы продолжать жить.

В куртке лежал пузырек. Маг потянулся за ним свободной рукой: небольшой прозрачный флакончик с изумрудной жидкостью. Ничего особенного на первый взгляд. Только Веренир знал, насколько он ценен. Настолько, что даже княжескому деснице был почти не по карману. Почти. Он берег его для себя на крайний случай. То, что находилось внутри, могло заживить практически любые повреждения. Конечно, отрубленную голову обратно не прирастит, но с этим по крайней мере у лежавшей перед ним женщины было все в порядке. Мужчина зажал зубами и вытащил из бутылочки туго сидящую пробку.

— Какая глупая трата ресурсов, — пробормотал он, выплюнув пробку на пол, и положил голову ведьмы себе на руку, словно ребенка. Отступать было уже поздно. Стоило ли тратить столько сил, чтобы теперь она вновь умерла от боли? Он полностью разрядил свой амулет и залез в неприкосновенные резервы жизненной силы. В ближайшие дни как маг он будет абсолютно беспомощен. — Глотай, ну же! — он зажал ей рот ладонью, чтобы ни одна капля драгоценного зелья не пролилась.

То ли рефлекторно, то ли услышав повелительный тон, ведьма судорожно сглотнула и закашлялась.

— Вот так вот, умница, — Веренир и вправду заговорил с ней как с маленькой. — Молодец. Сейчас станет легче. Потерпи. Еще немного…

Теперь он полностью взял ее на руки и укачивал, сидя на полу. Десница помнил, как мать колыхала его младшего брата, когда тому случалось захворать. Как будто эти простые движения и вправду могли чем-то помочь. Ведьма беспомощно закрыла глаза. Она хрипло дышала. Слышно было, как поначалу каждый вдох дается ей с трудом. Но уже расслабилась — и то хорошо. Потом дыхание выровнялось и стало тихим. Она чуть повернулась, удобнее устраиваясь на его груди. Веренир не знал, сколько прошло времени. Кажется, он и сам задремал, уткнувшись носом в ее пушистые волосы, горько пахнувшие гарью. Немудрено после таких колоссальных потерь силы.

Очнулся он от криков снаружи. Ругались два мужских голоса.

— Нет! Входить никому не велено!

— Да он сам за мной послал, дурень! Я голова этого города и могу входить, куда пожелаю!

— Хоть голова, хоть задница — не пущу!

Судя по тону, спор шел уже давно, и у обоих терпение было на исходе.

Веренир взглянул на спасенную женщину: бледная — ни кровинки, грязная, взлохмаченная. Но живая! Он приложил ладонь к груди — сердце бьется ровно и сильно. Ожоги затянулись так, словно им было уже несколько лун. Хотя на лучшее рассчитывать не приходится, кожа все равно уже не восстановится.

Мужчина довольно улыбнулся, аккуратно положил ее на то место, где сам только что сидел. Встать вместе с такой ношей сейчас ему было не под силу. И, пошатываясь, сам пошел открывать тяжелую кованую дверь.

***

Сквозь сомкнутые веки Исха чувствовала, как на нее светит солнце. Негромко поскрипывала телега, размеренно ступали кони. Ныла левая часть лица и шея. На самом деле, болело все: и голова, и руки, и ноги, и горло, и внутри груди при каждом вдохе и выдохе, но кожа на лице беспокоила как-то по-особенному. И все же эта была какая-то притупленная боль, которую можно было не замечать, если сильно постараться. С трудом, щурясь от яркого света, она раскрыла глаза, вскинув дрожащую руку, чтобы затенить их ладонью. Прямо перед ней раскинулось ослепительное голубое небо, по которому неспешно разгуливали пузатые молочные облака. Она невольно залюбовалась. Ветер легко шевелил верхушки великанов-сосен. Так прекрасно было смотреть на них снизу вверх.

— С возвращением, — сказал кто-то негромко.

Она медленно, преодолевая боль в шее, повернула голову на голос. Рядом, опершись спиной на большую охапку сена, полулежал мужчина. Он показался Исхе смутно знакомым. Где-то она его уже видела, только никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Хотя это казалось неважным. Сейчас ей все казалось неважным и таким медленным.

Его губы шевелились, но звуки доходили с большим опозданием.

— Рад, что мои старания оказались не напрасными, — он устало улыбнулся. Под его небесно-голубыми глазами залегли темные круги. Несмотря на боль, Исхе даже захотелось ответить на эту улыбку. Она медленно моргнула и чуть приподняла уголки губ. — Ты как, ничего? — в его тоне слышалась искренняя озабоченность.

Женщина смотрела, как блестят на солнце его темные волосы, чуть касающиеся плеч. Она даже не поняла, что он ждет от нее ответа, продолжая улыбаться.

— Лекарь предупреждал, что на лекарства, которыми он тебя накачал, может быть такая реакция, ты не волнуйся, это пройдет.

А Исха и не волновалась совсем. Ей просто нравилось на него смотреть. Только одна мысль на краю сознания не давала покоя: откуда она его знает? Впрочем, веки сами скоро закрылись. Она погрузилась в спокойный сон.

***

Она снова проснулась. Но пока не могла пересилить себя и открыть глаза. Чуть пошевелилась: мягко, тепло. Это вовсе не телега, где, как она смутно помнила, была недавно. Женщина повернулась на правый бок и уткнулась носом в пахнущую перьями подушку. Наконец, ведьма разлепила веки. Голова гудела вполне терпимо. Настолько, что Исха задалась естественными вопросами: а где же, собственно, она очутилась и что вообще произошло? И хоть бы одна живая душа рядом, которая смогла бы на них ответить.

Она обвела взглядом покои, в которых находилась: небольшие, но светлые, с непривычно длинным и узким окном. Через маленькие сине-зеленые пластинки стекла, соединенные между собой металлической сеткой, проникало заходящее солнце. В избах не бывает таких окон, тем более — застекленных. И хотя обстановка вокруг была довольно простая: кровать, туалетный столик с яблоками и виноградом на блюде, кувшином, кубком и какими-то маленькими пузырьками, похожими на те, в которых лекари хранят свои настойки, ширма для переодевания — Исха поняла, что она в каком-то очень богатом доме. Кресло у столика было обито мягким пурпурным бархатом, а из-за ширмы виднелась ванна. И не простая деревянная бочка, а настоящая! Бронзовая! Это открытие настолько ее поразило, что ведьма скинула с себя пуховое одеяло и кое-как встала. На ней было все то же перепачканное и порванное платье.

Внезапно дверь распахнулась и в комнату впорхнула молодая женщина. Невысокая, с двумя толстыми русыми косами и светло-карими блестящими глазами. Несмотря на невзрачное серое платье, которое наглухо закрывало все ее тело от пяток до самого подбородка, было понятно, что под ним скрывается полная грудь и широкие бедра в сочетании с тоненькой талией.

В первый миг она застыла с удивлением, будто не ожидала увидеть здесь кого-либо, но почти сразу же ожила: быстро заговорила, активно жестикулируя и размахивая руками.

— А, наша гостья уже проснулась! Господин десница велел передать располагаться, а он заглянет, когда освободится от неотложных дел, — в руках девица держала полотенце. Она быстро зашла за ширму и оставила его там. — Ванна по его же повелению уже наполнена, но, — она виновато улыбнулась. — Мы не знали, когда гостья проснется, а потому воду не грели.