Варвар, который ошибался - Евгений Шепельский Страница 15

Внизу что-то бряцнуло.

«Сноф… сноф!»

Я бросил взгляд вниз и обомлел. Смертоносец лез за мной, оставив, по всей видимости, топор на полу. Лез быстро. Лицо, скрытое равнодушной серебряной маской, взглянуло на меня. Из белого сумрака вырвалась костлявая рука, покрытая отвратительной дряблой кожей, и я едва отдернулся — меня почти сцапали за лодыжку. Безволосое темечко Борка, серое, будто пролежавшая на солнце кость, оказалось слишком хорошей мишенью, и я саданул по нему каблуком ботинка — раз, другой, третий!

Борк свалился на пол. Со звоном отлетела маска. Я мог праздновать частичную победу.

Кви-и-и-ши-и-и…

Ага, победа, как же. Тварь вскочила (я видел только громадный, костлявый силуэт), она не думала о том, что в пятнадцати ярдах справа на первом этаже находится лестница на кольцевую галерею. Признаться, и я не думал об этом, когда пытался вскарабкаться по стене. Прыжок — и вот Борк снова там, где мы закончили первый раунд.

Я отдернул ногу, вцепился в полку повыше, подтянулся. До балюстрады галереи полтора ярда.

Я посмотрел вниз, охнул и изрек непристойность.

Борк был слеп. Лицо-череп, голая кость с круглыми провалами глаз, обнаженными кривыми зубами и заостренным подбородком. Вместо носа был бледный кольчатый хоботок, живший как бы отдельно от хозяина. Он поднялся и уставился на меня круглым отверстием, которое пульсировало, сжималось и разжималось.

«Сноф-сноф!»

Он очень интересно умеет чуять ауры…

Я понял, что хоботок не просто странсмутировавший нос, это орган зрения, который даже в тумане может различить больше, чем обычные глаза.

Демонов, с плотью которых смешали человека по имени Борк, зачали в самых гнусных преисподних Агона.

Взметнулась рука, похожая на ветку умершего дерева. Я вскарабкался на галерею быстрее, чем самый ловкий кот. Если мне повезет, на галерее будут трупы аколитов, у которых кверлинги не додумались забрать оружие.

Я пустился бегом, мимо запертых дверей, мимо балюстрады. Никаких трупов, никакого оружия.

Позади раздалось сопение. «Сноф-сноф», и всё. Ни тебе рева, ни воплей, ни угроз. Сплошное джентльменское молчание. Фатик, сказал я, увеличивая скорость, чтобы добраться до второго спуска с галереи как можно быстрей, этот хрен с горы разберет тебя на кусочки руками-ветками быстрее, чем ты произнесешь «промискуитет первобытного племени пентюхов» (все слова на «п», ревнители стилистики бьются в истерике), а потом сожрет каждый твой кусок, потому что именно это приказал ему сделать безумный узурпатор Тавро Вортиген. Борк с Гродаром, очевидно, соревновались, кто первым доберется до меня в храмовой горе. Борку не повезло, он оказался пленником магов, а вот Гродар прорвался прямо ко мне.

Сколдинг Фрей, Гродар, а теперь еще Охотник Борк. Каждый новый смертоносец оказывается опасней предыдущего. И уродливей. До того гнусные твари, что принуждены носить маски.

В моем мире личинами никого не удивишь — в них ходят прокаженные, или существа, которые стремятся сохранять инкогнито. Разумеется, маски приветствуются не во всех странах, но Охотник Борк промышлял, скорее всего, в границах Империи, и только острая нужда заставила Вортигена отправить ближайшего помощника за море вместе со свитой. Свиту кверлинги перебили, а Борка пленили чародеи Талестры, чтобы… использовать оружие Вортигена против меня.

Кви-и-и-ши-и-и…

Галерея имела два выхода на первый этаж, и я оказался у второго примерно за тридцать секунд заполошного бега. Вспомнилось: именно сюда, наверх, я отступал с Чедааком в облипку, когда вместе с рабынями пытался пробиться из Храма. Давно было дело. И отвратительно было.

«Сноф-сноф!»

Сопение настигало, смешивалось с дьявольским шепотом, сверлящим мою несчастную голову. Я оглянулся — Борк мчался ко мне, черное пятно в сумраке тумана.

Где-то на галерее есть выходы в коридоры Храма, но двери, безусловно, заперты, да и не побегу я по коридорам, где все еще бродят маги — не оставлю своих праведников и утконосую эльфийку. Пока я помотаю Борка по Залу, авось, да и удастся, исхитрившись, сбросить его в пропасть.

Я бросился вниз по лестнице, отметив по пути, что из провала явился синюшный лик Оракула. Он был соткан из странной непрозрачной субстанции, блестящей и текучей, как ртуть, имел два черных глаза без зрачка и радужки, круглый выступ носа, лишенный ноздрей, и некое подобие рта. Он висел в воздухе на тонкой завитой ножке и в целом напоминал творение начинающего скульптора.

К топору!

Лик воззрился на меня, как показалось, с удивлением.

Он всегда повернут к тому, кто принес жертву.

На сей раз это был я.

Лик ждал вопроса.

Прости, дружок, вот конкретно сейчас у меня нет времени. Чуть позже, ага?

Я нырнул в туман, чуя смерть за своей спиной, и ринулся к топору Борка.

Успею — или нет?

Шаги за спиной подсказали: не успею. Борк сграбастает меня раньше, чем я нагнусь и подниму топор. Да черт подери, это уже не смешно!!!

Я снова прыгнул на стену. Человек, мать его, паук!

Борк метнулся следом за мной — ну никакой фантазии.

«Сноф-сноф!»

— Крессинда, топор! — заорал я, карабкаясь вверх, как нашкодивший кот. — Топор!

Бросив руку в нишу, я заграбастал полный кулак пергаментной трухи, паутины и дохлых жучков. И тут меня осенило. Я нагнулся и швырнул жменю грешного праха в рыло Борка. Нет у меня мешочков с «огненной смесью», ничего! Вдыхай, скотина, вдыхай!

Он вдохнул — как Гродар. Вдохнул и чихнул. Резко и сильно. И еще раз. И еще.

Я влупил по его рылу ботинком. Читай ауру кожаной подметки, сволочь!

Смертоносец с именем, похожим на отрыжку великана, разжал руки и, упав, звучно ударился о камень. Я прыгнул следом — обеими ногами на грудь твари. Ва-банк! Все — или ничего. Смерть или жизнь Фатика!

Хрустнуло под подошвами ботинок.

В тот же миг меня столкнула тяжелая рука смертоносца. Я откатился до самого края пропасти и услышал звук, с каким топор врубается в кость. Я приподнялся и увидел, как Борк отбрасывает Крессинду.

Топор Борка — здоровенный, с лезвием в виде полумесяца — увяз в бедре смертоносца на добрую четверть. Борк чихнул — громогласно, и начал выдирать топор. Раздался гнусный скрежет (Крессинда достала до кости), но Борк даже не вскрикнул. Я начал вставать, но понял, что не успею. Что мне конец.

Тут к Борку подлетел Скареди. Паладин не стал играть в доброго малого и ударил ногой в гнусное рыло смертоносца. Имоен вцепилась в правую ногу, Монго — в левую, а Олник что было сил вмазал Борку промежду оных (и ушибся, кстати). Крессинда схватила рукоять топора, пытаясь перебороть дьявольскую силу твари. Мои праведники облепили существо, как муравьи гусеницу.