Шут и слово короля - Наталья Сапункова Страница 15

— Значит, вы в это не верите, Граф? — Эдина кольнуло разочарование.

— Нет, мой мальчик. Но я бы тоже хотел, чтобы остров Таней присоединился к Кандрии. Он лежит так близко к нашим берегам, как вечный упрек. Его укрепления когда-то строил король Сай, тот самый, которого ты вчера собрался разгромить.

— Я вовсе не…

— Не переживай, он был бы не против, — теперь глаза старика смеялись. — Я думаю, он был бы даже рад.

— Рад? Почему?

— А почему я мечтаю, чтобы ты начал выигрывать у меня в шахматы? Уносить свои умения в могилу мне ни к чему, пусть лучше они останутся тебе. Так же и король Сай, думаю, хотел бы, чтобы в Кандрии и теперь был кто-то, достойный его славы. Особенно теперь.

— Быть достойным славы короля Сая? — Эдина эти слова удивили. — Но, Граф, вы не должны говорить такое мне! Это надо говорить … принцу Эрдаду, наверное… или королю Герейну…

Граф откинулся на спинку кресла и захохотал. Отсмеявшись, он сказал:

— Мальчик, никто и никогда ещё не веселил меня так часто. Я хотел бы сказать это Эрдаду, да и Герейну, впрочем, тоже, но вряд ли у меня будет такая возможность — это раз, они не станут меня слушать — это два, они меня не поймут — это три.

— А почему бы королю просто не завоевать этот остров? — спросил Эдин. — Кому он принадлежит?

— Герцогу Трамасанту, подданному Сольвенны, — граф указал в угол карты, на Сольвеннские острова. — Остров отлично укреплен, в его гаванях стоят как корабли Трамасанта, так и сольвеннские. Так что за остров надо воевать с Сольвенной, а это рискованно для Кандрии. На море Сольвенна — первая.

— Но ведь у Кандрии тоже есть флот?

— Есть, — Граф поморщился. — Он может дать бой, но не вести войну на море. Я бы и раньше не стал всерьез говорить про флот Кандрии, а теперь — особенно.

— А почему тогда король не построит флот? — не унимался Эдин.

— Что ж, король считает нужным тратить деньги на другое. Он полагается на договора с соседями, с пиратами, даже с Джубараном и Арджраком — а последним трем я бы точно не стал слишком доверять.

— Джубаран? Аржрак? А где это? — удивился Эдин.

— Вот тут, южнее, — Граф показал. — Вот что, я пришлю тебе несколько книг, прочти их. Там много чего найдешь о странах, которые окружают Кандрию, и о других тоже. Кстати, а скажи-ка мне, сколько тебе нужно времени, чтобы запомнить и по памяти нарисовать эту карту?

— Нисколько. Я уже всеё помню, — ответил Эдин безмятежно. — Я ведь и раньше это видел. Могу нарисовать.

— Прямо сейчас? Ты отвечаешь за свои слова? — удивился старик. — Рисуй.

Он достал из ящика большой лист сероватой бумаги и черную восковую палочку. Потом порылся в кармане и вынул золотую монетку, положил на стол.

— Не будет ни одной ошибки — это твое. Ошибешься — значит, не получишь. Берешься?

Эдин кивнул. Никогда еще за такой пустяк ему не предлагали золото.

Вскоре он отдал графу рисунок. Тот долго и придирчиво рассматривал его, наконец кивнул.

— Все правильно. Золотой твой. Такая память — воистину сокровище, что тут скажешь.

Но Эдин помотал головой.

— Не нужно, Граф. Я ведь ничем не отвечал против вашего золотого. Лучше купите Аллиель нарядное платье… пожалуйста.

— Что?! — старик откровенно удивился. — Мальчик мой, вот когда женишься на ней, в чем я не уверен — тогда и будешь тратиться на ее платья. Пока это не твоя забота. Забирай и ступай, — и сам вложил монету Эдину в руку.

В тот же день Виллен принес Эдину несколько книг, и у каждой на титульном листе был вздыбленный конь.

Зима пришла скоро и неожиданно, без обычной осеней мокрети — утренние заморозки вдруг сменились постоянным морозцем, и первый снег покрыл землю, как легкое и тонкое белое одеяло. Сугробы лягут потом, и море замерзнет, закроется ледяным панцирем тоже потом, позже.

Аллиель довольно быстро научилась держаться в неудобном — ну как такая штука может быть удобной?! — дамском седле, тем более что и лошадка ей досталась очень смирная и послушная. А Эдин в очередной раз порадовался, что не родился девчонкой. Всю жизнь путаться в неудобных юбках, ездить только на смирных лошадках?

Аллиель от верховой езды была в восторге. Правда, два дня спустя она пожаловалась Эдину на боль во всем теле, тот только рукой махнул — скоро привыкнешь, дескать. Это если только сидеть вышивать, ничего болеть не будет, а верхом на лошади с непривычки ездить трудно. И Аллиель мужественно перетерпела, промолчала, даже Меридите не пожаловалась. Может быть, и в цирке у нее со временем стало бы что-нибудь получаться?..

Они часто ездили к морю, спускались по некрутой тропе с обрывистого берега и галопом мчались по узкой песчаной полосе у самой воды. Точнее, Эдин и Якоб — галопом, Аллиель отставала. Потом она тоже научится, конечно. Был ли Эдин когда-нибудь так счастлив? Нет! Пожалуй, не был. Тут поневоле подумаешь: не проснуться бы!

Однажды Якоб решил сходить на охоту.

— Возьми лук и стрелы потяжелее, — сказал он Эдину. — Я вчера у речки кабаньи следы видел, может, добудем свинку. Оденься теплее, и хорошо обуйся.

Сам Якоб помимо лука прихватил рогатину, повесил ее на ремне за спину.

Они уже не раз охотились вдвоем, и после этого кормили весь цирк свежим мясом. Причем чаще всего, как ни странно, у Якоба было разрешение на охоту, покупал в городах, а может, прямо в замках — в отличие от других, бывший солдат нередко отлучался. Эдина это удивляло — зачем тратиться? Они только раз, год назад, егеря встретили, да и тот проехал мимо и их не заметил. Собака его — та учуяла, но не успела разлаяться, Эдин с ней «поговорил» и быстро успокоил…

Небольшая полянка вокруг трех одиноких дубов была вся истоптана кабаньими следами. Якоб их внимательно рассмотрел.

— Две матки и молодняк, — сказал он. — Недавно здесь были. Ветер на нас дует, не учуют.

И они не спеша двинулись вдоль реки, вверх по течению. Дальше начинался чахлый перелесок, еще немного, и должна закончиться земля Вердена.

Якоб придержал его за плечо, показал кивком, и Эдин увидел кабанов. Они с Якобом разом скинули с плеч луки, стрелы привычно легли, куда им положено. Свиньи были заняты, ковырялись в земле под деревьями. Ну вот, как удачно вышло…

— В одного? В какого? — спросил Эдин, присматриваясь к двум большим свиньям.

Взрослого кабана одной стрелой можно сразу не убить, а двумя — вернее. Они раньше в кабана так и стреляли, вдвоем одновременно.

— А давай вон тех подсвинков, что побольше? — решил Якоб. — Возьмем обоих, чего там. Мой — слева, а тебе тот, что ближе к кустам.

Эдин кивнул, натянул лук, прицелился. «Его» кабанчик рыл носом землю, повернувшись к ним боком, так что попасть стрелой ему в переднюю лопатку труда не составляло — Якоб уступил Эдину самую легкую цель.