Нойоны. Сумерки Эрафии - Александр Бауров Страница 14

Это уже никак не вписывалось в планы Рууда. Только он начал переодеваться, как вдруг увидел, что один из людей с яростной бранью ринулся к Фошу. Зная характер своего молчаливого слуги, герцог сообразил, что дело скоро кончится кровопролитием. К тому же этот коренастый и сильный бородач был скорее купцом, чем крестьянином. В обозе могла быть вооруженная охрана, и тогда дело приобретало уже совсем скандальный оборот. Теперь же он опаздывал на встречу с ведущим, в то же время опасаясь, что Рейнхард в любую минуту может раскрыть его хитрость. Рисковать было совсем ни к чему, и, когда Фош обнажил свой тесак, Венк — меч, а Йонсон — секиру, вице-канцлер открыл дверь повозки и произнес ту самую речь, что так поразила Гурта.

Не прошло и восьми часов, как они миновали Бренн. Вдали, на фоне облаков, подсвеченных вечерним солнцем, виднелся тридцать третий сторожевой пост. Хотя они и опаздывали, Рууд был уверен, что ведущий будет ждать его столько, сколько потребуется. Он не стал гнать и без того взмыленных многочасовым пробегом лошадей. Прогарцевав по небольшому поселку, где жили семьи солдат, они встретились с таможенным управляющим. Надеясь, что этот мелкий офицер его никогда не видел, Рууд изображал перед ним простого, но щедрого рыцаря. Описав все, что они хотят провезти в Фолию, они поехали к воротам. Перед ними лежала эрафийская граница, стоящая особых слов.

Еще во времена деда короля Эдрика — короля Фаллена — на всех границах, кроме и без того укрепленной Кревландской системы защитных сооружений начали массовую застройку. За полвека было выставлено больше восьмидесяти пограничных застав и городков. Правда Эльфийская война, конечно, внесла свои коррективы. Десять лет назад северная граница была почти полностью обезоружена. Этим занимался уже сам Эдрик, после того как брат его отошел от мирских дел и искал раскаяния за кровопролитие в монастыре ордена Фавела.

Новый король отнесся к делу по-хозяйски, и строителям не давали спуску. Мощеные дороги, защитные рвы, форты, лесосеки и потайные ямы, прочие оборонительные сооружения протянулись на сотни миль вдоль южных рубежей. Многие укрепленные районы были созданы в глубоком тылу. Все это вызывало как одобрение генералитета, любящего воевать на чужой территории, так и расположение крупных торговцев, получавших на строительство выгодные подряды. Говорили, что Эдрика посещают видения о вторжении с юга и даже о том, что к нему являются вестники из снежных пустынь Арагона.

— Дорого ли берут эти вестники за очередную фантастическую идею, что наполнят золотом карманы клекстонских и энрофских купцов? — шутил вполголоса Рейнхард. Шутить про Арагон вслух при дворе Грифонхатов было весьма опасно. Особенно в присутствии епископа Рочделли и его инквизиторов — верной магической опоры королевской стражи.

Но в том участке, где старый клекстонский тракт пересекал границу Эрафии, укрепления не перестраивались со времен старого Фаллена. «Сюда руки Йодля еще не дошли», — подумал герцог. Заросший бурьяном ров с прогнившими кольями и чуть покосившаяся сторожевая башенка — вот и вся защита.

Но вот застава, поселок и зеленые холмы Эрафии скрылись за поворотом. Герцог, оставив коляску, сел на коня. Оставив возок и подобрав новых лошадей, они двинулись дальше. Преодолев последние ярды эрафийской земли по гнилистому настилу, герцог, братья Орханси и Фош пересекли ров и во весь опор понеслись по грязному старому клекстонскому тракту. Богатые всадники в легких доспехах легко обгоняли жалкие колымаги гноллов, людей-ящеров и прочей, как выразился Венк, нечистой мрази.

Фолия сама по себе была странным государством, и здесь, в приэрафийских землях, это особенно бросалось в глаза. Фолия именовалась герцогством, делившимся на семь провинций, на словах хранивших верность верховному правителю в Эджвотере. Наделе это были семь различных княжеств, у каждого из которых были своя армия, внутреннее деление и налоги. Здесь ходили разные, не изымавшиеся из оборота деньги. Особенно плачевным было то, что в каждой области верхушка представляла свою расу, и если в районе доминировали гноллы, то людям, оркам или людям-ящерам рассчитывать на что-либо не приходилось.

Любой мелкий спор перерастал в столкновения различных народов, и этот постоянно тлевший конфликт не без помощи королевской секретной службы не давал возникнуть на южных границах Эрафии мощному централизованному государству. Особенно загадочными людям казались южные районы Фолии. Там вдоль хребта по-прежнему встречались монстры, в существование которых многие верили с трудом. Проповедники говорили, что южнее черных гор лежит древнее царство могучих чародеев нойонов — бессмертных и жестоких. В правдивости этих рассказов сомневались не только простые люди, но и осведомленные придворные. Считалось, что последние из великих некромантов были разбиты две сотни лет назад объединенными силами людей, авлийцев и магов Севера, этих могущественных покровителей церкви Велеса и хранителей веры, хозяев далекого Арагона.

Северо-запад Фолии был бочкой с порохом. Здесь проходили торговые пути, связывающие страну с Эрафией и Авлией. Здесь оседал весь сброд, изгои, бездомные переселенцы — центром кровосмешения различных рас был город Дидфалп, в который направлялись вице-канцлер и его спутники. Чем больше они углублялись в Фолию, тем ближе к обочинам приступало зеленое болото, полное мошкары. Сумрак окутал дорогу, и лишь немногие местные зажигали факелы. Свет обеих Лун не мог разогнать полумрак. Дорога сужалась, кибитки, запряженные волами и даже какими-то крупными ящерицами, встречались все чаще. Из болота несло зловонием. Ехать быстро не получалось.

— Проклятые скоты, чтоб вас всех нойоны взяли! — бранились Орханси.

Вице-канцлера волновали не гноллы. Он думал о встрече с ведущим. Изложить ему свой план, добиться одобрения и хотя бы немного разузнать их планы. Рууд легко использовал других в своих целях, но самому быть если не пешкой, то мелкой фигурой в чужой игре ему было очень сложно. Он всматривался в унылые фолийские пейзажи, когда внезапно им завладела неожиданная мысль. Страна болот изменилась! Точно острое лезвие меча разделило Фолию на мир людской и мир прочих рас. Причем людям досталась не лучшая роль.

Как заметили вице-канцлер и его спутники, местные люди, идущие пешком, уступали дорогу гноллам, ящероголовым и даже оркам, при этом сходя с дороги. Среди просивших милостыню на перекрестках Дидфалпа были в основном представители человеческой расы. На узеньких улочках, которые им пришлось миновать, если и горели огни, то там стояли только гноллы. «А ведь всего год назад половину населения составляли люди и представляли собой вооруженную общину», — вспоминал герцог.

Остановившись перед вывеской, на языке гноллов значившей «Постоялый двор „Собачья Голова“», всадники спешились.

— Осторожней, хозяин, — шептал на ухо Руду Фош. — Эти твари, видно, совсем перестали уважать людей!

— Я заметил. Надеюсь, они по-прежнему любят золото! — Вице-канцлер оглядел усталых спутников. Почти десять часов в седле утомили даже могучих Орханси. Сам он чуть более трех часов, как пересел из коляски.

На лице Фоша, как и герцога, усталости не было. Это объяснялось теми таинственными красными пилюльками, что они приняли еще утром по пути из Мельде. Он мог запросто не спать трое суток и выглядеть бодро, как недавно пробудившийся. Едва стоящие на ногах Венк и Йонсон сами подали Рууду отличную идею. Герцог как раз думал, как бы от них избавиться на несколько часов.