Остров перевертышей. Рождение Мары - Дарья Сойфер Страница 12

— Добрый вечер! — громко поздоровалась мисс Вукович.

Все головы разом повернулись к ней, раздались разрозненные приветствия.

— Познакомьтесь, это Тамара, наш новый ученик из России.

Тома почувствовала себя неуютно под пристальными взглядами незнакомых людей. С неуклюжей улыбкой буркнула «Хай» и неопределенно махнула рукой. Голос вышел каким-то чужим и хриплым.

Присутствие завуча автоматически делало всех вежливыми, но Томе было неуютно, она чувствовала себя лишней.

— Кто твой тотем? — спросила чернокожая девочка.

В грозовом сумраке сложно было разглядеть выражение ее лица, и Тамара не понимала, шутка это или какая-то проверка. В любом случае, она не знала, что ответить. Воцарилась пауза.

— Все вопросы потом, — отрезала мисс Вукович. — Мы в дороге с самого утра.

Тома еще не видела ее такой строгой. Что ж, иметь в тылу человека, которого все побаиваются, будет полезно.

Опекунша провела ее внутрь. Прихожая дыхнула теплом, — только теперь Тамара осознала, как замерзла во время морского путешествия. Все стены были отделаны светлым деревом. На крючках рядами висели куртки, на низких полках стояла обувь. Наверх вела лестница, а справа через открытую дверь Тома разглядела гостиную.

— Это общая комната, — объяснила мисс Вукович, разуваясь. — Сейчас посмотрим, где твоя спальня.

— Моя? Я что, буду жить отдельно? — удивилась Тамара, привыкшая к детдомовским спальням на шесть человек.

— Нет. У тебя будет соседка… — хорватка сверилась с листком, приколотым к стене.

— Так, третья спальня, тебя уже вписали.

Тома заглянула ей через плечо: действительно, в табличке значилось: «№ 3 — В. Refursdottir, T.Korsakov».

— Они забыли «а» на конце.

— Нет. Привыкай, к тебе будут обращаться «мисс Корсакофф». Учителя, по крайней мере. А другие студенты… Ты должна решить, как представиться. Тамара — длинное имя. Тома — похоже на мужское Том. Не стоит давать повод для шуток в первый же день. У меня была одна знакомая Тамара из Англии, все звали ее Тамми.

— Спасибо, я подумаю.

Мало было проблем. Ожоги, шарф, отсутствие денег и родителей, со сверхспособностями тоже большой вопрос, теперь еще к имени могут прицепиться. И, главное, кто?! Эта соседка с абракадаброй вместо фамилии?

Мисс Вукович торопливо показывала дом. Наверное, устала и мечтала оказаться в своей кровати. Тома была ей благодарна за русскую речь: так быстро на английском она бы сейчас ничего не разобрала. И без того едва находились силы кивать и волочь чемодан.

— Там кухня. Завтрак, обед и ужин — в главном здании. Но здесь всегда можно перекусить, выпить кофе, — Вукович указала на громоздкую серебристую кофемашину и задумчиво взглянула на Тому. — Ну, или чай, если ты к нему привыкла. Чайник тоже должен где-то быть. Просто здесь его мало, кто пьет. Так, идем дальше. Наверху три спальни студенток второго курса. У них свой душ и туалет. Внизу — спальни младших учениц. Проходи.

Они зашли в общую комнату. Длинные диваны стояли буквой «П», стены занимали полки с книгами и настольными играми. Три девочки смотрели кино по телевизору.

После короткого знакомства, как на веранде, мисс Вукович показала Томе дверь в душ и туалет первого этажа, а потом повела в крайнюю справа спальню с цифрой «3» и карточкой с фамилиями, как в списке.

Это была небольшая, но уютная комната, обставленная симметрично: с каждой стороны — шкаф, кровать, тумба и письменный стол. Только правая половина была стерильно пуста, лишь на застеленной кровати лежала стопка чистого постельного белья, а левая пестрела плакатами, мягкими игрушками, цветастыми подушечками и прочей девичьей ерундой. От изобилия резало глаза. Хозяйка всего этого барахла отсутствовала.

— Располагайся, — с улыбкой сказала мисс Вукович, закрывая за собой дверь и глядя, как Тома нерешительно садится на краешек кровати. — Нравится?

— Мягко, — только и смогла сказать девочка.

— Ну, хорошо. Завтра мисс Кавамура введет тебя в курс дела. Ты устала, думаю, ваше знакомство можно отложить до утра. Отдыхай.

— Мисс Вукович?

— Что? — женщина уже взялась за дверную ручку, но теперь обернулась.

— Что такое тотем? Та девочка спросила меня…

— Это животное рода. Первое, в которое летние перевертыши начинают превращаться. Собственно, те, кто не пытается развить дар, только в него и могут трансформироваться. Принимать облик тотема летним проще всего, и это совсем не отнимает сил. Обычно звероликие наследуют его от матери или от отца.

— А кто мой тотем?

— Не знаю, ведь про твоего отца нам ничего не известно.

— А мамин?

— Как правило, название тотема — в фамилии перевертыша. Ты Корсакова, как и твоя мама.

— И что это значит?

— Корсак — степная лисица, — терпеливо объяснила Вукович. — Но на твоем месте я бы пока не рассказывала об этом остальным. Вдруг ты переняла тотем отца. Или у тебя нет способности. Всякое может быть.

— Они будут смеяться, если узнают, что я не умею?..

Мисс Вукович пожала плечами.

— Лучше просто не врать им с самого начала. Или говори правду, или не говори ничего. Но решать тебе. Не переживай, ты обязательно с кем-нибудь подружишься. Летние — открытые и дружелюбные ребята.

— А зимние?

— На сегодня много вопросов. Извини, я устала после перелета и долгой трансформации.

— Конечно. Извините.

— Спокойной ночи, Тамара. Я предупрежу мисс Кавамура, что ты приехала.

И хорватка вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив Тому переваривать события прошедшего дня.

Можно было, конечно, выйти, познакомиться с соседками, но Тамара еще от детдомовских не оклемалась, а тут новые… Нет, завтра. И чем позже — тем лучше.

Она застелила постель, постоянно косясь на дверь. Хотела успеть до появления соседки, чтобы не пришлось с ней разговаривать. Белье здесь было совсем другое. Мягкое, плотное, с сердечками. Тома всю жизнь плевалась на девчачьи глупости, но сейчас ее почему-то так и тянуло забраться под красивое одеяло.

Она вытащила из чемодана первую попавшуюся футболку, натянула ее и нырнула в постель. Матрас был идеально ровным, упругим, но Тома никак не могла приспособиться к новому месту, без своего провисшего скрипучего металлического гнезда. Немного повертелась, долго внюхивалась в свежий пододеяльник, — он пах сладко, как цветущие липы. В голове безумной каруселью вертелись картинки и обрывки мыслей. После долгого плавания ей казалось, что ее все еще укачивает, будто она до сих пор в каюте.

По оконному козырьку звонко ударили капли дождя, громыхнуло, и сплошной ливень обрушился на остров Линдхольм. Интернат, Кирилл Осипов и все остальные остались далеко в прошлом. Тома вслушивалась в мерную дробь и сама не заметила, как провалилась в сон.