Западня. Книга 1. Шельф - Карина Шаинян Страница 12

— Ты понимаешь? — спросил геолог чуть насмешливо, приметив, как постепенно расфокусировался взгляд Лизы. Она быстро кивнула и улыбнулась.

— Спасибо, — вежливо проговорила она, — кажется, я поняла.

— Вот и умница, — откликнулась тетя Нина.

Лиза болтала ногами и пила чай. Ей было очень хорошо и уютно на этой незнакомой кухне, с этими незнакомыми взрослыми. Она не понимала, почему так, и ей было слегка стыдно, — ведь бабушка с дедом лучше незнакомой тети, правда? Думать наоборот — это почти… предательство, да. Никита бы точно сказал, что это предательство, — или это он и сказал. Лиза склонила голову набок, прислушиваясь, а потом сердито тряхнула челкой и потянулась за новым бутербродом.

Снова московский аэропорт, на этот раз — Домодедово. Прохладный голос из репродукторов объявляет рейсы. От названий городов сладко захватывает дух. Магадан, Благовещенск, Чита… города дальние, незнакомые, волшебные. Хабаровск. Тетя Нина подхватывает сумку; Лиза влезает в свой рюкзачок и торопится следом. Это их рейс. Огромный Ил-62 воет турбинами. Им лететь целых восемь часов.

Высокая, очень красивая стюардесса в синем костюме поставила перед Лизой прямоугольный лоточек с курицей и рисом. Лиза не любила ни курицу, ни рис, но то — в обычной, нормальной жизни. А еда в самолете — это чуть ли не самое вкусное из всего, что она пробовала. Лиза жадно обгладывала тощую вареную ногу, запивала сладким лимонадом. Поглядывала на часики — лететь еще долго… Повозившись в кресле, Лиза свернулась в клубок и задремала.

…Она снова была на детской площадке в парке. Осень сменилась зимой, но Никита все так же сидел на «гигантских шагах» в своей легкой красной куртке. От слегка отталкивался то одной, то другой ногой, качаясь туда-сюда, и незанятые резиновые петли болтались черными змеями. Присмотревшись, Лиза вдруг поняла, что одной не хватает — карусель была рассчитана на четыре места, но петель было только три, а вместо четвертой лишь болтался на уровне роста взрослого какой-то обрывок. Почему-то это очень напугало Лизу, так напугало, что она даже не стала подходить — стояла и смотрела на Никиту. Он пожал плечами, соскочил с карусели и медленно подошел к ней.

— Я знаю хорошее место, чтобы играть, — сказал он. — Пойдешь со мной?

Лиза невольно оглянулась туда, где еще осенью стеной стояли заросли стланика. Сейчас все было завалено снегом; сугробы выглядели ровными, почти гладкими, но Лиза знала — стоит наступить туда, и ты провалишься в кустарник, застрянешь ногами в ветках, и выбраться будет очень, очень трудно… Она вспомнила, как во время урока физкультуры — в этом же парке, только чуть дальше — упала, соскользнула с лыжни и вынуждена была снять лыжи, чтобы встать. И тут же провалилась по пояс; ногу защемило в развилке куста стланика, занесенного по макушку, и, если бы не помощь учителя физкультуры, Лиза, наверное, так и не сумела бы выбраться…

— А весной бы нашли твой труп, — подсказал Никита, и Лизу затошнило. — Ты пойдешь со мной?

— Куда? — спросила Лиза.

Вместо ответа Никита взял ее за руку и повел к выходу из парка. Получалось это у него удивительно быстро: вот они прошли здание института, вот уже идут по южной окраине города, через совхоз (Лиза почувствовала острый запах силоса, запах, который одновременно напоминал ей и о канализации, и о весне). Слева мелькнула замерзшая гладь Бурундучки; Лиза поняла, что они идут по дороге в аэропорт, но тут Никита резко свернул в сторону — и они оказались на законсервированной буровой.

— Вот это место, — сказал Никита. — Отличное место, чтобы играть.

Лиза огляделась и сердито пожала плечами. Место не казалось ей интересным; и зачем он привел ее сюда?

Никита присел на корточки перед сугробом, наметенным вокруг домика для вахты, и начал копать. Лиза еще раз пожала плечами и принялась помогать — играть, так играть. Хотя пещеру можно рыть где угодно, зачем для этого было забираться аж за город — непонятно…

— Вот интересно, — спросил Никита, энергично отбрасывая снег, — а почему за тобой приехала тетя Нина?

Лиза остановилась, поправила шапочку.

— Как это почему? — спросила она. — Тетя Нина ехала из санатория, ей было по пути…

— Почему за тобой не приехал папа? Он же собирался.

— Не знаю, — грустно ответила Лиза. — Не смог, наверное. Этот… шеф не отпустил.

— А ты спроси у тети Нины, — предложил Никита. — Интересно же.

— Ничего не интересно, — буркнула Лиза. — Скучно просто так рыть пещеру, — сказала она, отряхнула с варежек снег и отошла в сторону. Никита выглянул из уже довольно глубокой снежной норы и показал ей язык.

— Спроси, — снова сказал он. Лиза незаметно пожала плечами.

— Тетя Нина, — окликнула она, открывая глаза.

Нина отложила книжку, вопросительно взглянула на Лизу. На секунду Лизе захотелось сделать вид, что она ничего не говорила и не собиралась спрашивать. Она уже понимала, что зря послушалась Никиту, что ничего хорошего из этого не выйдет, что не вовремя заданный вопрос может разрушить что-то… что-то очень важное. Но Нина не отворачивалась, ждала. Лиза набрала побольше воздуха, как будто собиралась прыгнуть в холодную воду, и быстро проговорила:

— Тетя Нина, а почему папа или мама за мной сами не приехали?

— Потому что после развода им…

Нина запнулась и замолкла, глядя на потрясенную Лизу.

— Ты не знала, — сказала она после паузы. Голос у нее был странный, осуждающий и виноватый одновременно.

Лиза не ответила. Она чувствовала себя так, будто спускалась по лестнице — и внезапно вместо ступеньки под ногой оказалась бездна. Она ощутила, как онемело лицо. Как будто она смотрит широко раскрытыми глазами на нечто настолько ужасное, что невозможно отвести взгляд. Как будто Нина раздвинула сухие стебли полыни, а за ними оказался мертвец, разложившаяся мертвая женщина с выпущенными кишками и яркой сережкой в остатках уха. «Привет, Лиза, — говорит она, — добро пожаловать в Марианскую впадину, Лиза! Теперь это случилось с тобой!»

— Лиза? — окликнула ее Нина. Вид у нее был растерянный.

— Я хочу спать, — тихо прошептала Лиза, снова сжимаясь в комок. — Спать хочу…

— Вот и хорошо, — ответила Нина, и в ее голосе было плохо скрытое облегчение. — Поспи, конечно.

Лиза нашарила под свитером фигурку воробья, сжала в кулак. Прохладное прикосновение металла странно успокаивало. Она прикусила кулак и закрыла глаза.

— Ты ничего не можешь с этим сделать, — грустно сказал Никита. — Ничего не исправишь.

— Неправда, — мысленно ответила Лиза. — Если я буду хорошей… они помирятся, вот увидишь.

— Да им все равно, хорошая ты или плохая.

— Нет. Нет, не все равно.