Два жениха и один под кроватью - Марина Ли Страница 12

— Чуть всё крыло не разнесли, идиоты великовозрастные. Ох, жалко! Жалко, что телесные наказания запретили…

Я фыркнула и, прикрыв смеющийся рот рукой, убежала готовиться.

Но в понедельник утром всё равно нервничала так, как и перед самым первым своим уроком в роли наставницы не переживала.

Проснулась я рано, позавтракала, вопреки своим принципам, тем, что Рогль послал. А Рогль тем мрачным октябрьским утром послал мне чашку обжигающего какао, свежие ароматные булочки, вишнёвый джем, овсяную кашу и где-то полкило свиной грудинки. Грудинку он, само собой, сожрал сам. А потом давился слюной, следя за тем, как я уничтожаю свою часть угощения.

— Когда-нибудь кухарка тебя поймает. — Доев, я вспомнила о приличиях и посчитала своим долгом напомнить о них своему вечно голодному демону. — И с живого шкуру сдерёт.

— Не родилась ещё та кухарка, которая нас сможет изловить, — отмахнулся Рогль. — Мы сами кого хочешь изловим, а уж сколько шкур мы за свою жизнь спустили… Ими все полы в БИА можно выстелить, ещё и на «Хижину» останется. У нас одних только шкур три амбара.

— О, предки! Только не про амбары! — взвыла я и, выложив на стол два золотых, велела:

— Оставишь на кухне. И только посмей их где-нибудь нечаянно сэкономить! Ушла на лекции.

Рогль суетливо припрятал монетки и, прижав уши к круглой голове, осторожно напомнил:

— А что там с ректором и нашей прибавкой к зарплате?

Я зарычала и хлопнула дверью. Ну, не умею я просить! Особенно за себя! Особенно денег!

В учебном корпусе я тихой тенью проскользнула в свой лекционный зал и принялась готовиться к занятиям. Растянула доску, указкой написала дату, название дисциплины — «Грамматика», а потом, подумав, приписала снизу своё имя. Нурэ Б. А. Алларэй.

К практическим и лекциям я всегда готовилась очень тщательно, уж больно силён был во мне страх опростоволоситься перед учениками. А что если — они зададут вопрос, а я не смогу ответить? Или того хуже — отвечу неправильно? Нет уж…

Вот и в то утро я, нервничая, пересмотрела конспекты, десять раз проверила, на месте ли необходимые студентам учебники, открыла окна — и свежий ветер тут же наполнил залу запахом дождя и поздней осени. А потом двери за моей спиной со скрипом отворились, и я услышала протяжный свист, закончившийся басовитым оскорблением, удачно замаскировавшимся под восхищения.

— Ого, какая цыпочка!

Оглянулась.

На пороге стоял высокий крупный мужчина, широкий разворот плеч, ноги как колонны, соломенные волосы до плеч, крупный рот растянут в усмешку. В глазах… ну, пусть будет восторг.

— Будьте любезны закрыть дверь с той стороны, — холодно попросила я, хотя внутри всё обмирало от ужаса. — В эту залу входить можно только после удара колокола.

— Как скажешь, малышка, — добродушно хмыкнул здоровяк и отступил, выполняя моё распоряжение.

— Мужики! — донеслось из коридора. — Ни за что не догадаетесь, кто у нашего наставника в помощницах! Та самая птичка, что щебетала, когда мы едва академию по дурости не разгромили.

— Что, серьёзно? Конфетка, а не девочка!

Торопливо послала в замок запирающий импульс и скривилась, внезапно почувствовав себя редким питомцем в императорском зверинце. Сморщилась от досады. Значит, нурэ Гоидрих не потрудился объяснить новичкам, кто именно станет их уму-разуму учить… Хорош, нечего сказать. А я ещё у него прибавки боюсь попросить! Дурочка!

В коридоре на перебой и на разные голоса обсуждались мои прелести, мой дерзкий язычок, миленький халатик, очаровательные глазки и всё остальное, тоже очаровательное. А именно: ножки, грудки, попку и ротик. Когда только рассмотреть успели? Я в том коридоре не больше пяти минут проторчала.

И ещё внезапно стало ясно, что лекционным планом мне сегодня вряд ли удастся воспользоваться — не в первый учебный час, это как пить дать.

Колокол прогремел, оповещая о начале лекции, и я разблокировала замок, впуская студентов внутрь.

Они вошли, шумно галдя и усмехаясь. И пока рассаживались по местам — довольно неспешно, надо сказать, — рассматривали меня с чисто мужским интересом.

Я стойко терпела, открыто встречая тяжёлые взгляды, не опуская головы, не пряча глаз и даже не краснея. Полтора десятка лет в мужском коллективе выработали у меня стойкий иммунитет к смущающим взглядам и ко всему остальному, тоже смущающему. Постучала по кафедре кончиком указки, призывая к тишине.

— Строгая какая, — хмыкнул темноглазый наглец, развалившийся за первой партой. — Конфетка, тебя как зовут?

— К незнакомым женщинам из высшего сословия, Колум Грир, принято обращаться на вы, — веско заметила я, и студент подобрался, недоумевая, откуда я знаю его имя. Сколько лет прошло с тех пор, как он выпустился из БИА? Десять? Одиннадцать? Достаточно для того, чтобы не узнать во мне девчонку, которой он когда-то засунул лягушку за шиворот. — Особенно, если эти женщины являются вашим наставником, которому вы в конце года будете сдавать экзамены по нескольким предметам. А зовут меня нурэ Алларэй. — Я постучала указкой по своему имени, начертанному на доске. — Надеюсь, с чтением вы знакомы лучше, чем с этикетом.

Ну, что ж. Добиться внимания и тишины мне удалось. И ещё шокировать.

— Девка? Это шутка такая? — спросили с заднего ряда, и я посмотрела наверх. Это был Мерфи Айерти. А вот его я узнала с трудом. Годы не пощадили шутника, который однажды нарядился орком, чтобы напугать девчонку в её первую ночь в БИА. За четырнадцать лет он стал полностью седым, а в злых и холодных глазах не осталось ни следа былого веселья.

Я закусила губу, поминая нехорошим словом ректора, который не просветил ветеранов насчёт личности их наставника, и императора, что всё это затеял. Ох, чувствую, сложно нам будет сработаться… А ведь мне так хотелось произвести хорошее впечатление!

Собираясь на занятия, я выбрала простое платье из серой шерсти, а к нему бежевую кофту с круглым вырезом. И никаких украшений, кроме тонкого ободка из речного жемчуга на голове. При моих светлых волосах и бледной коже я больше на тень девушки походила, чем на саму девушку. Даже Рогль признал, скептически рассматривая мой облик:

— Хорошая серая шкурка, почти как у нас, только хуже. И уши маловаты. Зато синяки под глазами выше всяких похвал.

Синий чулок, если в двух словах. Именно то, что надо, если ты хочешь стать наставницей для боевиков-ветеранов. Жаль, что не помогло.

— Конечно, шутка, Мерфи, — улыбнулась сквозь зубы и выступила из-за кафедры. — Не такая смешная, как нарядиться в орка, но всё же…

Айерти моргнул и глянул пристально и задумчиво. Мне что же нужно его снова в зелёный цвет покрасить, чтобы он вспомнил, на что я способна?

— Они и в самом деле хотят, чтобы нас учила девка… — потерянно произнёс блондин в третьем ряду. А вот его я видела впервые. — Большего унижения придумать невозможно.