Черный завет - Ирина Булгакова Страница 11

Ругательство он бросил уже на ходу. Как ветер, сорвался с места, и только светлые кудри мелькнули в воздухе. Доната кинулась следом. А на языке завертелся вопрос: где можно укрыться от такой напасти, от которой нет спасенья? В склепе, у колодца было самое безопасное место, но до него уже три дня пути. Не собирался же Ладимир, в самом деле, возвращаться?

Но скоро стало не до посторонних рассуждений. Уж на что выносливой себя считала Доната, и то с трудом восстанавливала то и дело сбивающееся дыхание. Вдох – выдох, вдох – выдох. Спина деревенского парня мелькала впереди, и Доната считала делом чести не отставать. Она взмокла, и в заплечном мешке вдруг обозначились вещи, которых там однозначно не было. Откуда, скажите, взялось острие, что кололо прямо под левой лопаткой? Ведь единственный острый предмет – нож, и тот был в ножнах, и к тому же надежно упакован в куртку, что прихватил догадливый Ладимир. Все остальное упрятано в мешки и мешочки. Но как ни старалась Доната на бегу пристроить мешок удобнее, ничего не получалось. Немилосердная игла по-прежнему искала путь к ее сердцу.

Равнодушные небеса тоже спешили. Им не было дела до людской суеты. Но суровая черная туча, набитая под завязку голубыми искрами, торопилась от них избавиться. Видно, самой было не под силу носить смертоносный груз. Порывистый ветер погрузил лес в туманную мглу – предвестницу близкой грозы. Быстро стемнело. Обострившийся слух уловил раскат грома, еще далекого, но неотвратимо приближающегося.

Ладимир прибавил ходу, и Донате волей-неволей, собирая в кулак все оставшиеся силы, пришлось сделать то же самое. Серая, стелящаяся по земле пелена мешала сосредоточиться. Несколько раз Доната была близка к тому, чтобы плюнуть на все – в конце концов, у него своя дорога, а у нее своя, и каждый спасается, как может.

Он остановился так внезапно, что она налетела сзади и едва не сбила с ног.

Всюду, насколько хватало глаз, на поляне пузырились огромные, в человеческий рост, пыльники. Белые бока шаров, покрытые сетью мельчайших сосудов, слабо дрожали. Может, в предчувствии грозы, а может – добычи. Двух глупых людей: ее и Ладимира, решившихся искать укрытие рядом с кровожадными пыльниками. Возле самой земли у огромных шаров виднелся вход, почти скрытый за тонкими белыми отростками. Вот этим-то гостеприимным убежищем и спешило воспользоваться неразумное зверье. Стоило какой-нибудь лисе вползти внутрь, а то и просто приблизиться на опасное расстояние, отростки мгновенно удлинялись и затягивали ее. Назад уже было не выбраться. Прочности пузыря могло позавидовать и железо. Донате самой приходилось наблюдать, как бился внутри пыльника заяц, мучительно долго перевариваемый кровососущим шаром.

– Какого хрена?! Это сюда мы бежали? Вместо того, чтобы потратить время на поиски сносного убежища!!!

Она не договорила. Близкий раскат грома потряс лес. Все, это конец. Гроза идет. Скоро струи дождя расцветят сотни ослепительных молний, несущих смерть всему живому, а они еще более беззащитны перед разгулом стихии, чем там, в лесу…

– Не ори, – Ладимир не удосужился даже посмотреть на небо.

В его руках оказалась выуженная из мешка небольшая жестяная банка, и он осторожно, словно боясь потревожить живое существо, открыл ее. На Донату пахнуло острым запахом Желтой травы – редкой и очень ядовитой отравы.

Почувствовав присутствие возможной добычи, ближайший пузырь с болезненно раздавшимися боками дрогнул и гостеприимно развернулся, приглашая воспользоваться уютным убежищем.

– Осторожно! Может за ногу цапнуть, – не удержалась от предупреждения Доната, невзирая на то, что ее распирало от злости. Но уж лучше быть мгновенно испепеленной – вот каприз Судьбы, видно, не уйти ей от огня, не рукотворного, так небесного, чем быть медленно переваренной кровожадным чудовищем!

– Я знаю.

И осторожно выгнулся, стараясь оставаться вне досягаемости для удлинившихся белесых отростков, быстро сыпанул порошок из жестяной банки прямо в гостеприимно подготовленный вход. Он едва успел отскочить. Почуяв неладное, отверстие шара взорвалось длинными, искавшими обидчика щупальцами, что чудом не зацепили выдвинутую вперед ногу.

Гроза ни в чем не знала полутонов. Не было первых молний, сопровождавшихся громовыми раскатами, исподволь готовивших слух к последующему испытанию, не было первых тяжелых капель дождя. Все началось сразу. Сотня ослепительных линий прочертила видимое пространство от неба до земли. Сотня огненных смерчей была ответом земли на небесную атаку. Сотня громовых раскатов слилась в один, не сравнимый ни с чем подобным. Сплошная стена дождя, освещенная разрядами молний, обрушилась на земную твердь, стремясь сокрушить, уничтожить, смыть все, что стоит на пути между небом и хаосом. Нереальный голубой свет, отраженный от мириад водных струй, слепил глаза.

И Доната приготовилась к смерти. Губы шептали обращение к матери, а руки судорожно цеплялись за рукав Ладимира. Она подняла голову и посмотрела на него прощальным взглядом. Белое лицо было ослепительно красиво. И спокойно. Что ж, так и надо встречать смерть, так и надо.

– Прости меня, если что не так, – шептали ее губы, но он не слышал.

– Еще немного! – заорал он.

Доната закрыла глаза, принимая смерть. И вдруг почувствовала, как ее схватили за руку и куда-то толкнули. Она упала, упираясь в размокшую, мгновенно пропитавшуюся водой землю. Руки скользили, и она попыталась встать, но грязь, жидким тестом скользя между пальцами, не пускала. Прямо перед собой она увидела белые отростки у входа в пыльник, безжизненно свисающие вниз, не делающие попыток впиться ей в лицо. Она отшатнулась, давая понять тому, кто подталкивал сзади, что ни за что не сунет голову в пасть чудовища. Но тот был настойчив. Один ощутимый пинок пониже спины, и она по плечи влетела в серое нутро пыльника.

Кажется, она еще нашла в себе силы для того, чтобы сопротивляться. Кажется, ухитрилась извернуться и заехать Ладимиру ногой в то, что подвернулось. Кажется, еще умудрялась кричать и бить его кулаками в грудь. Но точно утверждать Доната бы не взялась…

– Заранее мог бы предупредить, – намного тише проговорила Доната.

– Предупреждать, объяснять, втолковывать, – Ладимир потянулся на хрустком ложе. – Все это время, которого не было. К тому же, ты вряд ли поверила бы на слово. Что бы мы имели в итоге? Твой испепеленный труп, – он глубоко и шумно вздохнул.

Ураган сменился дождем. Капли весело барабанили по куполу пыльника, в котором они нашли приют – искупали вину за безудержный разгул стихии. Сидеть было удобно и Доната, недолго сомневаясь, легла на мягкие отростки, сухие и лишенные жизни. Свернулась калачиком и подтянула колени к груди. Вполне даже ничего. Перестук капель баюкал.

– Ты сам-то как до такого додумался? – сонно поинтересовалась она. – Уж я думала, все в лесу знаю, но ты меня, – она запнулась, подбирая слово, – удивил.

– Сам я вряд ли до этого бы додумался. Но знахарка наша, Наина, если помнишь, любила брать меня в лес. Уходили мы с ней на день, на два, а то и больше. За травами редкими.