Индиговый ученик. Книга 2 - Вера Петрук Страница 10

В результате, обедать Арлингу пришлось в южной столовой, где воняло цитрусовым мылом, опилки которого были разбросаны по декоративным полкам, украшавшим стены. Врачи приюта считали, что запах лимона улучшает память и обостряет зрение. Последнее Арлингу было бесполезно, а с памятью он перестал дружить еще в отцовском особняке в Согдиане. Здесь она ему была не нужна и подавно. Услужливые девушки-сиделки редко оставляли его одного, постоянно озвучивая окружающий мир. «Пять шагов до двери, господин», – подсказывали они ему, порхая рядом в готовности броситься на помощь в любой момент. – «А теперь порог, поднимите ножку, только осторожно». Он не всегда доверял им, пуская вперед трость, которая лишь доказывала, что врагов в божьем доме нет, и все хотят ему только добра. В особо ленивые дни Регарди забрасывал трость под кровать и цеплялся под руку какой-нибудь девицы, позволяя себя повсюду водить.

Тот день был один из таких – ленивых и ко всему равнодушных. Даже зарядивший с утра дождь был не в силах оживить его, хотя поваленная слива периодически сбивала Арлинга с умиротворенного настроения, мешая сосредоточиться. Он никак не мог понять, зачем ей это было нужно. Может, своим падением дерево дало ему знак? Например, что и ему ждать осталось не долго? Над этим стоило поразмыслить.

Так как в кабинете шла уборка, Арлинг остался в столовой, заняв место под полкой с мыльными стружками. Сейчас ему хотелось, чтобы голова работала лучше. Ответ витал где-то рядом. Но усилившийся к обеду шторм делал все, чтобы ему помешать. Дико завывал ветер, кидая в окна крупные градины вперемешку с ветками и сором, трещали ставни, гремели раскаты грома – ленивый день медленно наполнялся нервозностью и необъяснимой тревогой.

Такая буря не могла принести ничего хорошего. Когда ставни грохнули сотый раз, Арлинг не выдержал.

– Эй, там, – крикнул он сиделке, которая чем-то шуршала, напевая песню из молитвенника. – Закрой плотнее окно. Сколько можно терпеть этот шум?

– Господин хочет пройти в спальную? – сразу отозвалась девушка. – Там толстые стены и крепкие ставни, дождя почти не слышно.

– Никуда я не пойду, – упрямо возразил Регарди. – Надо просто закрыть ставни. В них, наверное, ветка застряла, вот и гремит. И перестань петь, я тебя об этом уже просил. Хочешь – пой в коридоре, здесь и без тебя шума хватает.

– Как скажите, господин, – промурлыкала сиделка. Арлинг давно выяснил, что местный персонал был сделан из прочнейшего булата. Их терпению можно было только позавидовать.

Перестав петь, сиделка прошла к окну, громко топая, чтобы он мог различить ее шаги сквозь бурю. Впрочем, из-за начавшегося града их было слышно с трудом. Арлингу казалось, что он попал внутрь огромного барабана, по которому во всю силу дубасил сумасшедший.

Вместо того чтобы прекратиться совсем, шум со стороны окна только усилился. Наверное, девица пыталась открыть ставни, чтобы вытащить застрявшую ветку. В конце концов, ей это удалось, потому что в столовую вдруг ворвался свист ветра и вихрь колючих брызг, которые вонзились в Арлинга ледяными иглами. Девушка оказалась на удивление неуклюжей: зачем было распахивать окно настежь? Регарди собирался возмутиться, но сиделка опередила его, заговорив осипшим мужским голосом:

– Отдохни, дорогуша… Черт побери, до чего хорошенькая! Ганс, положи ее на стол, на полу холодно. Слюни подбери, идиот, эта девушка не твоего пошива. Ну и гроза, ни черта не видно. Арлинг, ты здесь?

Регарди, который уже набрал полную грудь воздуха, чтобы огласить приют своим самым громким криком, резко выдохнул, выпустив из руки набалдашник трости. Палка с грохотом упала на пол, но гулявшая по столовой буря, поглотила звук, превратив трость в пушинку.

– Да закрой ты это паскудское окно, якорь тебе в глотку! – прокричал Абир Регарди, обращаясь то ли к себе, то ли к демону бури, который принес его на своих крыльях.

Ставни захлопнулись, словно по волшебству, и в столовой наступила почти тишина – буря смутно грохотала вдали, словно ее накрыли гигантской подушкой.

– Ва! Неужели ты? Дьявол сожри мою печень, тебя бы и родная мать не узнала, племянничек!

Дядя, наконец, заметил его и, не церемонясь, заключил в мокрые объятия – от него пахло дождем, выпивкой и пряным сикелийским табаком. Арлинг его не видел, но знакомые с детства запахи говорили за себя. Время шло, Абир оставался прежним.

– Здравствуй, дядя, – ответил Арлинг, не зная, как реагировать на неожиданное появление родственника. Абир сыграл странную роль в недавних событиях, предложив ему помощь принца Дваро, который оказался предателем. С тех пор они не общались. И сейчас Регарди не мог представить, что будет говорить этому человеку, которого когда-то был ему ближе, чем отец.

Впрочем, говорить не пришлось – дядя всегда предпочитал делать это сам, превращая собеседников в невольных слушателей бесконечного потока своих мыслей.

– Будь я проклят, Ар, – пробасил он, отпуская его. – Дваро не жилец на этом свете! Как только я узнал, что случилось, сразу отправил человека перерезать ему глотку, но паскудец оказался хитер. Скрылся за юбкой своих самонийских подружек, а у меня на Западе рук нет. Извини, что пришел так поздно, но я спешил, честно.

– Да все в порядке, – ответил Регарди, не увереный, что говорил правду. – Дваро меня больше не интересует, все в прошлом. Как вы?

– Ну, у меня в отличие от тебя точно все в порядке, – передразнил его Абир, гремя бокалами у бара. – Ганс, поторопи ребят, у нас мало времени. Неприятности мы любим, но сейчас они не нужны. И кстати, извини, за вторжение.

Внятный поток слов прекратился, сменившись бессвязным бульканьем. Дядя пробовал местные напитки. Очевидно, процедура прошла не совсем удачно, потому что столовую огласил хриплый кашель, за которым последовали громкие харчки, отчетливо слышимые даже на фоне дождя.

– Уф, – с трудом отдышался Абир. – Я говорю, извини, что вошел через окно. Понимаешь, твой отец все-таки выписал приказ на мой арест, после того как я угнал две галеры из Гундапакса. Не мог же я оставить своих арвакских друзей в беде. У Согдарии двенадцать боевых дромонов, а у них всего пять. Пришлось восстанавливать справедливость. Чего-то я отвлекся. Ну и задиристая штука! Не знал, что ангелочки из приюта Амирона балуются такими напитками. Ты вещи собирать будешь?

Неожиданный вопрос сбил Арлинга с толку.

– То есть? – недоуменно переспросил он.

– Памятный платочек от девушки, мамино колечко, уздечка любимой лошади…

Регарди растерянно покачал головой, не совсем понимая, о чем шла речь.

– Отлично, – подхватил Абир. – Долгие сборы нам ни к чему. Уже все готово. Завтра отплываем из Ерифреи. Отправились бы еще сегодня ночью, да штормит так, будто у морского черта пузо вспучило. Ганс, шкура тупая, хватит на девку пялиться, готовь веревку.

– Ты уже уходишь? – Арлинг с трудом подбирал слова, чувствуя, что ветер выдул у него из головы все мысли.

– Мы уходим, дорогой племянник! Ар, с каких пор ты стал соображать так, словно у тебя башка песком набита? Да будь я проклят, если ты пробудешь в этом засахаренном сарае еще час. Иди сюда, придется спускаться по веревке. Не хочу поднимать шумиху раньше времени. Ты даже не представляешь, какой сюрприз мы приготовим этому засранцу. Элджерон собственный локоть откусит, попомни мои слова.