Творец Заклинаний - Себастьян де Кастелл

Старые чародеи говорят, что у магии есть свой вкус. Заклинания огня похожи на острые специи, обжигающие язык. Магия дыхания — нежная, словно бы прохладная, оставляет на губах привкус мятного листа. Магия песка, шелка, крови, железа… каждая имеет свой особый вкус. Истинный маг способен творить заклинания даже за пределами Оазиса, он знает их все.

Я?.. А я понятия не имею, каков вкус высшей магии. В том-то и беда.

Теннат ждал меня неподалеку. Он стоял в кольце семи мраморных колонн, окружающих Оазис. Солнце светило ему в спину, и длинная тень падала на дорогу, протягиваясь прямо ко мне. Вероятно, Теннат выбрал место нарочно для подобного эффекта. Что ж, это сработало: мои губы стали такими же сухими, как песок под ногами, а единственный вкус, который я ощущал, был вкусом страха.

— Не делай этого, Келлен! — взмолилась Нифения. Она ускорила шаг, пытаясь догнать меня. — Еще не поздно сдаться.

Я остановился. Теплый южный ветерок покачивал розовые цветы тамарисков, выстроившихся вдоль улицы. Крошечные лепестки парили в воздухе, сверкая под полуденным солнцем, как воплощение магии огня. Мне бы заклинания огня сейчас не помешали. Откровенно говоря, любая магия пришлась бы кстати…

Заметив мою нерешительность, Нифения беспомощно прибавила:

— Теннат орал на весь город, что, если ты выберешь его — он тебя изувечит.

Я улыбнулся — единственный способ не выказывать страха, который скрутил внутренности в тугой комок. Я еще ни разу не участвовал в магическом поединке, но отлично понимал: демонстрировать противнику свой испуг — не самая эффективная тактика.

— Все будет хорошо, — отозвался я и вновь двинулся в сторону Оазиса.

— Нифения права, Кел, — сказал Панакси. Он едва поспевал за мной, натужно дыша и придерживая рукой толстую повязку на ребрах. — Не дерись с Теннатом из-за меня.

Я чуть замедлил шаг, борясь с желанием закрыть глаза. Панакси был одним из лучших магов среди их сверстников. В один прекрасный день он мог представлять наш клан при дворе. Не слишком красивым лицом… Тело Панакси, ладное и мускулистое от природы, сильно изменилось под влиянием сладких пирожков с морошкой. А его красивые черты испорчены кожной болезнью, вызванной чрезмерным употреблением любимого лакомства. Мой народ владеет множеством заклинаний, но ни одно из них не лечит полноту и не убирает отметины с рябого лица.

— Не слушай их, Келлен! — крикнул мне Теннат, когда мы подошли к белым мраморным колоннам.

Он стоял в центре десятифутового круга на песке, скрестив руки поверх белой льняной рубашки. Теннат отрезал рукава, чтобы все видели, что он пробудил не одну, а целых две магические стихии. По его предплечьям вились вытатуированные узоры, отливавшие металлическим блеском, он призывал магию дыхания и железа.

— Приятно наблюдать, как ты ломаешь себе жизнь, защищая честь твоего жирного дружка.

Приятели Тенната захихикали. Они стояли за его спиной — переминались с ноги на ногу и предвкушали развлечение. Всякий любит хорошую драчку. Ну, кроме жертвы.

Может, Панакси и не похож на древних боевых магов, чьи сияющие фигуры были вырезаны на колоннах перед нами, но он вдвое превосходил Тенната по силе. Непонятно, как же он так бездарно проиграл свой поединок. Больше двух недель в постели и бессчетное множество исцеляющих заклинаний — но даже сейчас Панакси едва мог доковылять до класса.

Я одарил противника самой лучезарной из своих улыбок. Как и все прочие, Теннат был уверен: выбрать его для первого испытания — верх безрассудства. Некоторые наши одноклассники считали, что я устроил все это, чтобы отомстить за Панакси. Как-никак он был, пожалуй, единственным моим другом. Кое-кто думал, будто я выполняю некую благородную миссию — пытаюсь поставить Тенната на место, чтобы он прекратил измываться над другими учениками и третировать ше-теп, слуг которые вообще не владели магией и никак не могли себя защитить.

— Они же подначивают тебя, Келлен. Не ведись. — Нифения положила ладонь на мою руку.

Не сомневаюсь: некоторые подозревали, что я ввязался в драку, желая впечатлить Нифению. Девушку с красивыми каштановыми волосами и чертами лица пусть и не идеальными, но казавшимися безупречными мне. Как она смотрела на меня сейчас! Едва дыша от беспокойства… Кто бы мог подумать, что она едва замечала меня все те годы, что мы учились вместе. Как и остальные, если честно. Но сегодня все было иначе. Сегодня меня заметили все, даже Нифения. Особенно Нифения.

Может, она вела себя так только из жалости? Не исключено. Но ее губы взволнованно изгибались. Губы, которые я мечтал поцеловать с тех пор, как выяснил, что поцелуй — не попытка двух людей укусить друг друга… Когда я смотрел на эти губы, у меня начинала кружиться голова. А ее пальцы касались моей кожи. Кажется, сегодня она впервые в жизни дотронулась до меня.

Так или иначе, но я устроил поединок не для того, чтобы впечатлить Нифению. Аккуратно отстранив руку девушки, я вошел в Оазис.

Когда-то я читал, что в других культурах слово «оазис» обозначает кусочек плодородной земли посреди пустыни, но Оазис джен-теп — нечто совершенно иное. Семь мраморных колонн возвышались над нами — каждая символизировала одну из семи форм Истинной магии. Здесь, в этом десятифутовом круге, не было деревьев и никакой зелени — лишь ковер переливчатого серебристого песка. И песок этот, даже когда ветер приводил его в движение, никогда не покидал границ круга, очерченного колоннами. В центре находился неглубокий каменный бассейн, наполненный чем-то — не жидкостью и не воздухом, искрящийся и переливающийся волнами, то вздымающимися, то опадающими. Это и была Истинная магия джен.

Слово «теп» означает «народ», и, я думаю, понятно, как важна для нас магия. Ведь когда мои предки пришли сюда, они стали известны как джен-теп — народ Истинной магии.

Ну, в теории по крайней мере.