Стеклянная республика - Том Поллок

Над спортивной площадкой грянул смех. Как и большинство видов оружия, он обладал двумя гранями, и высокой девушке в зеленом головном платке были хорошо знакомы обе. Она внимательно прислушивалась к нему, даже пока шутила сама, тревожно следя за малейшими изменениями.

– Если честно, пройдя недельный курс тренировок, я окунулась в мир подпольных боев без правил. Лицо – заслуга одной девахи, злобной маленькой твари вполовину меня ниже: спрятала в перчатки крошечные гвоздики. Никого не волновало, что это вообще-то запрещено. С каждым ее ударом я словно бы получала по лицу от росомахи.

Несколько учеников, кутаясь от февральского холода, сгрудились вокруг Парвы Хан по прозвищу Карандаш или просто Кара. Она с трудом удержалась от того, чтобы плотнее обмотать лицо платком под их пристальными взглядами.

Одна из слушательниц, шикарная блондинка в шубке из искусственного меха, нетерпеливо зашипела:

– А если серьезно, Парва…

– Серьезно, Гвен? – Кара пожала плечами. – Если серьезно, то это все ревнивый любовник, заявивший: «Так не доставайся ж ты никому!».

Снова раздался, на этот раз быстро стихнув, нерешительный смех. Гвен Харди, слегка округлив глаза, переспросила:

– Э-э… правда?

– Конечно, – невозмутимо кивнула Кара. – А, может, это был рассвирепевший кот – здоровенный мутант Котзилла. Когти вот такие, – она показала руками. – Не помню уже, столько времени прошло…

– Четыре месяца.

– Да ладно, это всего лишь мое лицо, а не что-то важное…

– Парва! – Гвен болезненно широко улыбнулась. – Так ты нам расскажешь?

Кара облизала шероховатые губы, отчаянно желая, чтобы ее тактика не предусматривала столь частого исполнения роли придворного шута перед маленькой свитой Гвен. Однако она без предупреждения исчезла на три месяца и вернулась с восстановленной губой и щеками в сплошных шрамах. Если хочешь снова влиться в школьное сообщество с таким багажом, нужно заручиться поддержкой кого-то влиятельного.

Кара устроила представление, оценивающе оглядев всех троих, словно решая, готовы ли они услышать правду: Гвен Харди, которую Творец в его бесконечной мудрости создал хорошенькой, умной и жесткой, словно алмазный резец, стояла рядом со своим парнем Аланом Джексоном, не глупее ее, но говорящим исключительно тихо и односложно. Все в нем казалось таким же рациональным и эффективным, как крепкий каркас, вшитый в форму его футбольной команды ^[1]. Рядом с Аланом, стараясь не слишком явно показывать свое волнение от такого соседства, стояла миниатюрная веснушчатая Труди Шталь. Труди заменила недавно закончивший школу кошмар по имени Харриет Уильямс в роли неостановимой рукоятки школьной мельницы слухов и, казалось, все еще захлебывалась от восторга, в какую благородную компанию угодила.

Кара поманила их к себе, и они, окруженные криками мелкоты, пинающей по асфальту теннисные мячики, придвинулись друг к другу, затаив дыхание от неожиданной близости.

– Ну? – требовательно спросила Гвен.

Глубоко вдохнув, Кара тихо проговорила:

– Меня похитил живой моток колючей проволоки – слуга бога разрушения с подъемными кранами вместо пальцев. Я стала носителем этой твари, и она отправила меня убить Бет Брэдли, которая меня и освободила. Пока Бет резала чудовище заостренным прутом, я из последних сил удерживала его своим телом.

Воцарилось долгое молчание. Потом Алан, чуть не поперхнувшись, рассмеялся, Гвен, хоть и с улыбкой, топнула ногой, выпуская клубы разочарования, а Труди буркнула:

– Черт, а я-то надеялась на что-нибудь сто́ящее.

Звонок возвестил об окончании утренней перемены, и, болтая, шумя и ругаясь, ученики Фростфилда потянулись к дверям главного здания. Все младше шестнадцати носили, по крайней мере номинально, сине-серую форму. «Сверху, – подумала Кара, – это всё, должно быть, напоминает устремившуюся к сливу волну грязной воды».

Гвен закинула сумку на плечо и положила руку Алану на шею, притягивая парня к себе и демонстративно целуя. Наконец, оторвавшись от него, она поинтересовалась:

– Что сейчас?

– Математика, – ответил Алан.

Гвен закатила глаза, и Труди, беря с нее пример, застонала.

– Какого хрена, – пробормотала Гвен. – С новой теткой? Этой Фургончик? Баранчик?

– Фаранчек.

– Неважно. У нее такой акцент – кто-нибудь вообще понимает, что она говорит? Никогда не думала, что скажу это, но мне реально не хватает Солта. Тру, тебе удалось узнать, что с ним случилось?

– Не особо, но парочка семиклашек болтает, будто его отстранили, – ответила Труди. – Вроде бы какая-то телка настучала, что он ее лапал.

Кара почувствовала, как ее желудок сжимается.

– Правда? – она постаралась, чтобы голос не дрогнул. – Кто?

Труди заметно приуныла:

– Они не знают.

– Лживая эгоистичная сучка, – раздраженно фыркнула Гвен. – Лишь бы внимание к себе привлечь, а нам с экзаменами подгадила. Вот, если бы какой-нибудь парень сказал, что Солт к нему полез…

Гвен не договорила, и все, включая Кару, захихикали, хотя шутка получилась несмешной – уши и ребра горели, и она чувствовала, как смех словно бы вонзает лезвие ей в живот, потому что иногда другого выхода у тебя просто не остается.

– Ты не идешь, Парва? – поинтересовалась Гвен, когда Кара не последовала за ними к дверям.

Кара покачала головой, натянув карикатурно-скорбное лицо и рисуя пальцем невидимую слезу, бегущую по щеке.

– Все еще пользуешься своей травмой? – шутливо поцыкав, поинтересовалась Гвен. – Везучая буренка. Однако я тебя не виню. Могла б сачкануть, сама сачканула бы. – Она взяла Алана под руку, и неприкасаемая парочка вплыла внутрь. Труди помедлила, заправляя прядь рыжих волос за ухо.

– Ты все нам расскажешь, Парва, – добрым голоском проговорила она, явно волнуясь. – Твои истории забавны и все такое, и Гвен дает тебе поблажку, но рано или поздно ты нам расскажешь, что за фигня приключилась с твоим лицом. – Она склонила голову, изучая Карины истерзанные щеки. – Я просто хотела убедиться, что ты это понимаешь.

Кара выдавила из себя улыбку, почувствовав, как изгибаются шрамы: десятки насмешливых псевдо-ртов.

– Конечно, Труди, – кивнула она. – Будет здорово с кем-нибудь поделиться.