Битва близнецов - Трейси Хикмэн

Хриплый, протяжный вопль заставил Крисанию очнуться ото сна. Воистину крик этот был страшен, но жрица спала столь глубоко, что в первые секунды никак не могла сообразить, что же разбудило ее. В тревоге Крисания принялась озираться по сторонам, пытаясь понять, где она, и стараясь отыскать причину своего испуга, от которого в груди у нее перехватило дыхание.

Жрица лежала на сыром каменном полу. Кости ее ныли от холода, зубы громко стучали, а все тело дрожало, как у мыши. Крисания еще раз оглянулась вокруг, но тщетно: темнота со всех сторон была такой плотной, что, казалось, не пропускала не только свет, но и звук.

Крисания попыталась вздохнуть, однако ей вдруг показалось, что вокруг больше нет воздуха, — она снова услышала отчаянный вопль и наконец осознала причину своего пробуждения. Узнав голос человеческого существа, Крисания немного успокоилась, хотя звеневший в этом крике ужас эхом отозвался и в ее собственной душе.

В отчаянной попытке преодолеть тьму, пронзить ее если не зрением, то хотя бы разумом, Крисания принялась лихорадочно вспоминать…

Она вспомнила поющие камни стен, вспомнила бормочущий заклинания голос — голос Рейстлина, — вспомнила его руки, обхватившие ее за плечи… Затем пришло ощущение, словно она вступила в стремительно несущийся поток, который вдруг сбил ее с ног и быстро понес куда-то во тьму…

Рейстлин! Крисания протянула руку в темноту, но не почувствовала ничего, кроме сырого и холодного камня. Внезапно память вернулась к ней, вернулась разом, как ужасное озарение. Карамон со сверкающим мечом в руке… Ее собственный торопливый голос, произносящий слова жреческого заклинания, призванного защитить мага… Звон упавшего на пол меча…

Но этот крик… это же голос Карамона! Что, если он…

— Рейстлин! — в страхе окликнула мага Крисания и попыталась встать.

Ее голос, неуверенный и слабый, канул во мрак, будто проглоченный первозданной тьмою. Ощущение было настолько жуткое, что Крисания не осмелилась заговорить вновь. Прижав руки к груди, дрожа от сырости и холода, жрица невольно стиснула в ладони медальон Паладайна. В следующее мгновение благословение могущественного бога теплой волной разлилось по ее телу.

— Свет, — прошептала Крисания и, крепко сжимая в руке медальон, обратилась к Паладайну с мольбой рассеять мрак.

Мягкий свет от медальона просочился меж ее пальцев, раздернул черный занавес окружавшей жрицу темноты, и она с облегчением вздохнула. Подняв медальон над головой, Крисания позволила ему свободно повиснуть на цепочке.

Осветив окружающее пространство, она попыталась определить, откуда донесся до нее крик.

Крисания окинула взглядом разбитую, почерневшую мебель, затянутую густой паутиной, разбросанные книги, криво висящие на покрытых разводами зеленоватой плесени стенах книжные полки, однако все это не показалось ей таким страшным, как окутывавшая их тьма. Тем не менее Крисания понимала, что все эти предметы имеют гораздо больше прав находиться здесь, чем она.

В этот миг крик раздался вновь.

Чувствуя, как дрожат ее руки, Крисания повернулась на звук. Свет, дарованный ей богом, рассеял тьму, и жрица вздрогнула, разглядев наконец две темные фигуры. Одна из них, в черном плаще с капюшоном, неподвижно лежала на полу. Над ней возвышался некто исполинского размера, одетый в испачканные черной кровью золотые доспехи. На шее у гиганта тускло поблескивал железный ошейник раба. Исполин, выставив перед собой руки, точно слепой, всматривался в темноту. Рот его был широко раскрыт, а лицо побледнело от страха.

Медальон Паладайна выскользнул из онемевших пальцев Крисании, когда она опознала лежащее на полу тело.

— Рейстлин! — прошептала она.

Почувствовав, что цепочка вот-вот сорвется с ее пальцев, Крисания опомнилась и подхватила медальон. Она бросилась вперед, и свет судорожно заплясал на полу и стенах. Неясные тени врассыпную бросились из-под самых ее ног, но Крисания уже не замечала их. Охваченная удушливым страхом, победившим даже страх темноты, жрица опустилась на колени рядом с фигурой в черном плаще.

Маг лежал лицом вниз, и голова его была прикрыта капюшоном. Крисания бережно откинула капюшон и перевернула Рейстлина на спину. Подняв медальон повыше — так, чтобы свет падал на лицо мага, — она посмотрела на него и содрогнулась.

Лицо Рейстлина было пепельно-серым, губы посинели, а плотно закрытые глаза безжизненно запали.

— Что ты наделал?! — воскликнула Крисания, взглянув на гладиатора, возвышающегося над неподвижным телом. — Что ты наделал?! — повторила она, и голос ее сорвался от отчаяния.

— Крисания? — хрипло прошептал Карамон. Он протянул руки перед собой и посмотрел куда-то сквозь жрицу. — Крисания? — вновь прошептал он и всхлипнул.

Сделав шаг вперед, он споткнулся о ноги Рейстлина и упал лицом вниз.

Через миг он неуклюже поднялся на четвереньки. Дыхание Карамона было прерывистым, а широко открытые глаза метались по сторонам. Вытянув руку в сторону жрицы, Карамон глухо зашептал:

— Крисания? Где твой свет? Скорее призови свой свет!

— Вот он, разве ты не… Всемогущий Паладайн, да ты ослеп!

Крисания подала гиганту руку и стиснула его дрожащие пальцы. Почувствовав ее прикосновение, Карамон облегченно вздохнул. Его рука сжала ладонь Крисании со страшной силой — жрица прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли, однако руки не отняла. Другой рукой она продолжала удерживать на весу медальон Паладайна.