Планета-тюрьма - Уильям Дитц

— Пошевеливайся, падаль… Я не собираюсь возиться тут с тобой целый день.

Глумливо ухмыляясь, охранник подтолкнул Джонатана Ренна к входному люку шаттла. Там уже поджидали двое других. Они втащили его внутрь и швырнули на палубу.

Он с размаху грохнулся о стальное покрытие. Конечно, было больно, но Ренн привык к боли. Ничего удивительного. Ведь охранники постоянно использовали боль в качестве своего рода универсального языка. Языка, который не требует перевода и позволяет в ста случаях из ста добиться желаемого. Ну и, разумеется, немаловажную роль играл тот факт, что статус охранников был лишь самую малость повыше, чем у заключенных. Надо же им как-то подчеркнуть свое превосходство! Вот они и самоутверждаются, причиняя боль тем, кто попадает им в руки.

Ренн прекрасно понимал незамысловатые мотивы, руководившие охранниками, но, ясное дело, легче ему от этого не стало. Он потряс головой и, когда в глазах прояснилось, увидел вкрапленные в поверхность палубы латунные буквы. Они складывались в надпись: «ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ».

Охранники заржали. Чьи-то руки грубо дернули Ренна, заставляя подняться на ноги. Для охранников это был в высшей степени рутинный эпизод, но все-таки хоть какое-то развлечение. Что же касается Ренна, то он уже давным-давно оставил всякую надежду, хотя прежде он надеялся: поначалу — на то, что в один прекрасный день явится некто, сообщит, что невиновность Ренна доказана, его выпустят на свободу и вдобавок — ха! — принесут самые искренние извинения от имени императора: «Простите, старина, произошла ужасная ошибка. В голове не укладывается, как такое могло случиться. Если позволите, я отвезу вас домой».

Однако дни складывались в недели, а недели в месяцы, и постепенно он начал понимать, что мечтам о полном и безоговорочном оправдании вряд ли суждено сбыться, и неумирающая надежда приняла более реалистические формы.

Имперский суд сочтет возможным проявить к нему снисходительность. Да, он невиновен, но в сложившейся ситуации Ренна вполне устроило бы, если бы суд просто отложил на некоторое время рассмотрение его дела. По крайней мере, это дало бы ему возможность добраться до Шинто и вытрясти из него правду. К тому, что он оказался здесь, мог быть причастен кто-нибудь еще, но в том, что Шинто приложил к этому руку, у Ренна не было никаких сомнений. Если суд отложат, он окажется на свободе и, конечно, сумеет найти необходимые доказательства своей невиновности. Почему бы и нет, в самом деле? В конце концов, он — уважаемый бизнесмен с незапятнанной репутацией, имеющий друзей в самых высоких сферах.

«Суд признает виновность гражданина Джонатана Ренна по всем пунктам предъявленного ему обвинения. Однако, учитывая его незапятнанную репутацию, несомненное раскаяние и убедительные показания свидетелей, суд считает возможным проявить снисходительность. Посему мы приговариваем гражданина Ренна к уплате штрафа в размере одной тысячи империалов и откладываем повторное рассмотрение дела на один стандартный год, в течение которого ему будет предоставлена возможность находиться на свободе».

Ожидание затягивалось, надежды таяли, но в конце концов дело дошло до суда. Он продолжался всего пятнадцать минут. Никто из высокопоставленных друзей Ренна не объявился, доказательств вины было больше чем достаточно, и компьютеру, осуществляющему правосудие, понадобилось ровно три с половиной секунды для вынесения вердикта.

— За преступления против Империи гражданин Джонатан Ренн приговаривается к пожизненному заключению на одной из планет-тюрем. Приговор вступает в действие немедленно.

Ренн, конечно, подал апелляцию, и повторное рассмотрение дела было назначено на девятое число следующего месяца. На этот раз в качестве судей выступали люди. Добрый час они потратили впустую, попивая кофе, обмениваясь мнениями по поводу множества других дел, просто сплетничая, и только после этого наконец перешли к рассмотрению дела Ренна. Спустя всего пять минут судьи пришли к выводу, что нет никаких оснований отменять решение суда низшей инстанции, и с легким сердцем отправились завтракать.

Еще через несколько минут служебный робот, у которого явно были проблемы с дикцией, сообщил Ренну их решение.

— Прошу прощ-щ-щения, граж-ж-данин Ренн, — прошепелявил он, — но мне поручено проинформировать вас о том, что ваш-ш-ша апелляция отклонена и приговор оставлен без изменения. Может, принести вам выпить чего-нибудь освеж-ж-жающего?

Прошло несколько дней, и Ренна вместе с шестьюдесятью двумя другими заключенными и необходимыми запасами продовольствия погрузили на борт шаттла и доставили на транспортный корабль. Как только их затолкали в крошечные камеры, корабль вышел на околоземную орбиту и начал подготовку к гиперпространственному переходу. Еще через несколько часов Ренн ощутил первые признаки характерной тошноты, обычно сопровождающей выход в гиперпространство, и понял, что путь в неизвестность начался. Куда он вел, этот путь? Ренн не знал, а спрашивать не имело смысла. Он был заключенным, а с заключенными, как известно, вообще не принято разговаривать.

Неделя проходила за неделей. Корабль трижды покидал гиперпространство и переходил на стационарную орбиту около трех разных миров. Видимо, это и были планеты-тюрьмы. По правде говоря, в бытность свободным человеком Ренн не слишком интересовался такими вещами. В конце концов, с какой стати его должна волновать судьба наводнивших Империю преступников, проходимцев и психопатов? Разве они не получали то, что заслуживали? Осознав всю иронию противоречия между этим поверхностным взглядом и реальной действительностью, Ренн попытался припомнить то немногое, что ему приходилось читать или слышать о планетах-тюрьмах.

Идея их создания принадлежала еще первому императору. Одержав победу в затяжной гражданской войне, он выстраивал свою Империю на развалинах прежней конфедерации, куда входили сотни населенных людьми миров. Пока шла война, на большинстве из них власть принадлежала военным; и теперь проблема наведения и поддержания общественного порядка на огромном множестве планет встала перед императором в полный рост. Военное положение — вещь, конечно, эффективная, но весьма обременительная, и большинство миров жаждали побыстрее избавиться от него. Вот почему, как только с войной было покончено, они поспешили учредить у себя гражданское управление.

Однако едва новые правительства сменили старые, руководствовавшиеся законами военного времени, планеты захлестнула волна преступности. В результате только что реструктурированные судебные системы начали задыхаться от перегрузки, в спешке вынося непродуманные приговоры и забивая правонарушителями и без того переполненные тюрьмы.

— Нужно строить новые тюрьмы, — говорили императору его советники.

Он, однако, эту идею отверг. Тюрьмы стоили недешево, да и тюремному заключению часто подвергались противники правительства, воображаемые или реальные. Останавливало и еще одно соображение: появление на их планетах все новых и новых тюрем вряд ли соответствовало представлению граждан империи о мирной и спокойной жизни.