Вестник смерти - Алексей Калугин

Нож был отменный.

Исключительный ножичек.

Второй такой поискать. Да и то вряд ли отыщешь.

Цельнометаллический. Кованый. С прямым обоюдоострым клинком. Рукоятка из двух плотно перекрученных и чуть сдавленных с боков металлических штырей. Лезвие прочное, но гибкое. Настолько, что, надавив на кончик, можно было коснуться им узкого, едва выступающего за рукоятку ограничителя. Но только отпустишь – и клинок снова прямой, готовый по рукоятку войти в дерево. Или в живую плоть…

Антип нашел нож среди корней огромного пня, который ему с трудом удалось вывернуть из земли. Полдня он с ним промаялся. Но благодаря чудесной находке время оказалось потрачено не зря. Сколько лет пролежал нож в земле, а выглядел как новый. Сталь поблескивала на солнце – ни единого ржавого пятна.

Сунув нож за голенище сапога, Антип перешел к следующему пню.

Вот уже вторую декаду он на пару с отцом занимался расчисткой делянки под новое ячменное поле. К работе приступили сразу, как только убрали урожай, рассчитывая управиться до первого снега. Отец собирал с поля камни и вывозил их на телеге, Антипу же досталась корчевка пней. Работа была непростая – старые, почерневшие от времени и дождей пни упрямо цеплялись за землю своими мертвыми, но все еще крепкими корнями. Некоторые были такими здоровенными, что и вдвоем не обхватишь. Чтобы выкорчевать такой пень, его нужно было сначала подрыть и обрубить уходящие в землю корни. Затем снова копать и снова рубить. И так до тех пор, пока пень не начнет качаться, словно гнилой зуб. Тогда отец выпрягал лошадь из телеги и привязывал к ее сбруе веревки, которые Антип обматывал вокруг пня. Лошадь тянула, а Антип с отцом, подогнав с другой стороны под основание пня толстые колья, разом наваливались на них. Медленно, со скрипом, вылезал пень из земли. Порою Антипу казалось, что пень упирается как только может, не желая расставаться с насиженным местом, на котором провел всю свою жизнь – сначала молодым ростком, затем могучим деревом, а под конец торчащим из земли обрубком, в котором как будто все еще теплится жизнь: жуки там разные да муравьи роют свои ходы, строят дома в старой, но все еще надежной древесине.

Работа, что и говорить, не из легких. Да только Антипу она в радость, вроде забавы какой. Месяца не прошло, как стукнуло парню двадцать. А здоровьем и силой Создатель его не обделил. Хотя по виду и не скажешь. Роста Антип среднего, сложения худощавого. Зато кость у него широкая, а жилы – крепкие. Лицо у Антипа необычное для сельского жителя – узкое, вытянутое книзу, с острым подбородком, тонкими губами и прямым носом. Некоторую неправильность лицу придают темно-карие глаза, слишком близко посаженные к переносице, из-за чего кажется, что левый немного косит. Густые черные волосы Антипа отстрижены коротко, так, чтобы уши не закрывали.

До вечера Антип выкорчевал еще пару пней, размерами поменьше того, под которым нашел нож. Когда начало смеркаться и отец сказал, что на сегодня довольно, Антип распрямил спину и довольно улыбнулся. Поработали они в этот день на славу. Да и неожиданная находка, спрятанная за голенище сапога, радовала душу. Собственно, только ради того, чтобы похвалиться перед приятелями найденным ножом, Антип не пошел вместе с отцом домой, а направился прямиком в шинок, что стоял на краю села.

До околицы Антип доехал на телеге вместе с отцом. Спрыгнув возле колодца, он ненадолго задержался, чтобы вымыть руки и ополоснуть лицо.

Слева от двери шинка уже горел зеленый фонарь, который Кривой Ван, следуя какой-то своей заморской традиции, вывешивал каждый вечер. На вопрос, зачем он это делает, Ван отвечал, что зеленый свет отпугивает неприкаянные души, бродящие по земле в ночном мраке. Над Ваном посмеивались: это ж надо, чего удумал, фонариком призраков отгонять. Но поскольку еда и питье в шинке всегда были отменные, а сам по себе зеленый фонарь посетителям не мешал, никто даже и не пытался заставить хозяина шинка снять его с притолоки – раз кому-то нравится, так и пусть горит.

Народа в шинке пока еще было немного – сидели в углу только трое пришлых мужиков, подрядившихся старику Мигуну новый свинарник к зиме отстроить. Судя по тому, что больше времени они проводили не на строительстве, а в шинке, до первого снега им было не управиться.

Сев за длинный стол, где обычно собиралась сельская молодежь, Антип подозвал к себе девицу, помогавшую Кривому Вану в шинке, и велел принести большую тарелку горячего борща, кусок свинины, зажаренной на вертеле, и кружку ледяного пива. Заказ был незамедлительно доставлен. Все было именно таким, как и хотел Антип: над тарелкой с борщом поднимался густой ароматный пар, свинина была мягкой, не пересушенной, слегка приправленной острым соусом, а кружку пива, покрытую испариной, украшала высокая пенная шапка – Кривой Ван уважал своих гостей.

Заправив борщ сметаной, Антип принялся за еду. Кусок хлеба от буханки, что лежала на столе вместе с редисом, помидорами и огурцами, которых можно было брать сколько пожелаешь, Антип отрезал своим новым ножом. После этого он отхватил кусок мяса, положил его на ломоть хлеба, а нож воткнул справа от себя в столешницу.

К тому времени, когда Антип доел борщ, в шинке появились новые посетители. По большей части это были местные жители либо сезонные работники, сумевшие найти работу в Устыни. Вскоре появились и те, кого ждал Антип: Карпач, Степка-лунь и Ощипень. Четвертым в их компании был Харлам. Вот уж кого Антип совершенно не желал видеть! Ни сегодня, ни в любой другой день. При том, что сам Харлам ничего собой не представлял, гонору и спеси у него было столько, что хватило бы на десятерых. А все потому, что семейство его было одним из самых зажиточных в Устыни. Так не Харлама же в том была заслуга, а отца да деда его, что, как и все, от рассвета до заката спину горбатили!

Заметив Антипа, Харлам сразу же заулыбался, мерзко так, с ехидцей. Между ними и прежде-то особой дружбы не было, а после того, как этим летом оба разом глаз положили на девицу Мару из соседнего селения Околово, так и вовсе волками стали друг на друга смотреть. Если Антип, будучи по жизни спокойным и уравновешенным, старался просто не замечать своего соперника, то Харлам при виде Антипа ярился что есть мочи и никогда не упускал возможности задеть его побольнее. В последнее время Харлам взял привычку вспоминать о том, как пару лет назад Антип, подрядившись вычистить свинарник у его отца, едва не утонул в навозной яме. Если бы рядом не оказалось двух баб, которые и кинули Антипу веревку, так и сгинул бы парень в вонючей жиже. Казалось бы, с кем не бывает? Ну, оступился, не устоял на краю ямы! Так нет же, Харлам каждый раз рассказывал эту историю с новыми подробностями, всякий раз выставляя Антипа все большим разиней и бестолочью.

Неспешно отодвинув от себя пустую тарелку, Антип взялся за кружку с пивом и стал медленно пить, наблюдая поверх края за Харламом с приятелями. Харлам же прямым ходом направился к тому месту, где сидел Антип. Ощипень, Степка-лунь и Карпач двинулись следом за ним. У этой-то троицы с Антипом отношения нормальные, делить им промеж собой нечего, просто любопытно парням посмотреть, чем все это закончится. В прошлый раз Антип с Харламом сцепились так, что пятеро мужиков еле их растащили.