Бешенство небес - Лев Жаков

«Небесные паруса» плыли на восток через облачный океан.

Гана Тулага Дарейн, бывший ловец живого жемчуга, пират и раб, стоял на носу ладьи. Казалось, все хорошо. Ветер раздувал паруса, острова архипелага Суладар давно исчезли за кормой. С начала путешествия ни один корабль не появился на горизонте: ни военный флот Купеческих Плотов, ни пиратские эфиропланы или облачные колеса дикарей, – никто, способный помешать экспедиции.

Его спутники, то есть команда ладьи и личный охранник туземного монарха Уги-Уги, кривобокий Камека из племени онолонки, занимались своими делами. Гана окинул взглядом палубу. Изящная быстроходная ладья была невелика, чтобы справиться с нею, хватало семи матросов, боцмана и капитана, кривоногого метиса, которого звали Тук-Манук. Трое моряков драили доски при помощи насаженных на палки пушистых облачных губок; четвертый стоял возле штурвала, остальных видно не было. Впервые попав на ладью, Тулага был удивлен: несмотря на то, что большинство туземцев архипелага Суладар отличались статью и привлекательной, на взгляд белого человека, внешностью, половину команды «Небесных парусов» составляли страшилищи. Впрочем, позже он понял, что это – следствие вздорного характера толстяка Уги-Уги, который, будучи почти что уродливым, не любил окружать себя красивыми людьми... за исключением, конечно, своих наложниц.

Тулага ощущал непривычную расслабленность и в то же время легкий страх. С одной стороны, расстояние между ним и полным ядовитого света провалом в центре Проклятого острова увеличивалось, что было хорошо. С другой – они приближались к безымянным островкам, где, по словам странного человечка Фавн Сива, были спрятаны сокровища давно исчезнувшей церкви Congressionis. И как только драгоценности попадут в руки Камеки, тот постарается убить Гану. Сумрачный взгляд, который онолонки иногда бросал на единственного пассажира ладьи, был красноречив. Скорее всего, они доберутся до места уже завтра – значит, пора приниматься за дело.

Впрочем, Гана начал действовать еще утром.

Вечерело, светило в небе медленно гасло, и на раскаленно желтой поверхности его проступали тонкие огненные линии. Тулага оперся локтем о борт, искоса посматривая в сторону кормы. Капитана, боцмана Оракина и Камеки видно не было, скорее всего, они с удобством устроились в роскошной каюте отсутствующего монарха, чтобы сыграть в кости за бутылкой вина. А вот Укуй, лопоухий хромой матрос, сидел на корточках возле мачты и не слишком успешно делал вид, что вовсе не интересуется пассажиром. Гана уже давно понял, что матрос приставлен следить за ним во время плавания.

Он не спеша пошел вдоль борта, скользя взглядом по облакам. Недавно ладья попала в шторм, что вызвало удивление у всех, кроме Ганы. Сильные волнения крайне редко случались в юго-западной части Аквалона; область Кораллового океана между Южным Завихрением и Суладаром называлась Сном – из-за мягкого климата и отсутствия бурь. Но в этот раз облачные валы чуть не перевернули корабль, и лишь Тулага догадывался о причине. Аквалон подлетал к миру, разбившемуся о поверхность Сферы Канона, – близость его колоссальной разлагающейся туши и приводила к возмущениям в облачном покрове.

Он миновал матросов, добравшись до шканцев, встал возле расположенной у борта легкой приземистой пушечки. Рядом была горка ядер, пыжевник и короткая тяжелая палка. Тулага уставился на ядра. По лицу его расползлось изумление, он даже присвистнул, наклонился, приоткрыв рот, затем сел на корточки и протянул руку. Некоторое время ничего не происходило. Покрутив головой, будто человек, который никак не может справиться с растерянностью, Тулага провел пальцами по шершавой поверхности ядра, и тогда сбоку раздались шаги.

Туземцы любопытны как дети – Гана знал это.

– Смотри, – негромко сказал он Укую. – Никогда такого не видел... как вы ими стрелять собираетесь, если что?

Островитянин подошел, опасливо поглядывая то на пассажира, то на ядра; не замечая в них ничего необычного, присел. Рука Ганы взлетела, конец палки со стуком ударил туземца по затылку, и Укуй, не издав ни звука, повалился на палубу. Бросив дубинку, которую заранее положил возле пушки, Тулага выпрямился. С этого места он видел согбенные спины трех матросов со швабрами, но больше никого. Он перевалился через борт, схватившись за веревку, быстро полез вниз. Гана подвесил ее рано утром, пока Укуй разговаривал с капитаном, хотя сделать все, что задумывал, тогда не успел.

Некоторое время на шканцах было пусто; затем над бортом показалась голова с темными волосами, заплетенными в короткую косу. Оглядевшись, пассажир «Небесных парусов» перелез обратно. Туземец под пушкой оставался неподвижен.

На шее Тулаги висел кожаный ремешок с ножнами, из которых торчала черная каменная рукоять. Он достал нож – лезвие с легким зеленоватым отливом было стеклянным, – полоснул по узлу и отправил веревку в облака.

Укуй пошевелился, застонал. Тулага вернулся к носу, встал там, сложив руки на груди. Облачный океан длился до горизонта – никаких признаков земли. «Небесные паруса» плыли от Суладара на восток по длинной пологой дуге; на пути их располагались две группы островов: безымянные, где, по словам Фавн Сива, были спрятаны сокровища, и Кораллы – там когда-то, еще будучи пиратом, жил Тулага.

Услыхав шум, он повернулся. Укуй, держась за голову и хромая больше обычного, прошел мимо мачты, выпученными полубезумными глазами глянул на Тулагу, попятился и исчез в люке. Вскоре раздались голоса; на палубу один за другим выбрались капитан Тук-Манук, боцман Оракин, Камека и Укуй. Последний что-то говорил, показывая в сторону носа.

Четверо остановились в нескольких шагах от пассажира, причем Укуй старался держаться позади других. Из-за матерчатого пояса боцмана торчал широкий тесак; нагую темно-синюю грудь Камеки перехлестывал ремень – Тулага знал, что за спиной онолонки прячутся два пуу, небольших топорика, лезвия которых, сделанные из плавника старой акулы-серлепки, легко перерубают человеческую руку.

– Ты это что делаешь? – спросил Тук-Манук слегка растерянно, но с угрозой в голосе. – Зачем ударил его?

– Он мне надоел, – пояснил Гана. – Бродил за мной везде, в затылок дышал...

– Ну так что? Ты на корабле, а не на острове. Здесь места мало, все друг другу в затылок дышат!

Он молчал, глядя на них, а они смотрели на пассажира ладьи.

– Долго еще плыть? – спросил наконец Оракин. – Курс-то правильный вообще?

– Правильный, – откликнулся Гана и пошел вперед, прямо на стоящих перед ним. – Я давно через Сон плавал, плохо помню. Но завтра должны добраться до места.

Он не сбавлял шагу, и в конце концов капитан с боцманом машинально отступили в стороны, пропуская его. Укуй попятился к борту, с опаской косясь на пассажира. Лишь Камека не сдвинулся с места: стоял, медленно поворачивая голову, провожая Тулагу взглядом, полным подозрительности и злобы. Онолонки был крайне молчаливым человеком, сколько Гана помнил, он с самого начала путешествия не произнес ни слова, во всяком случае, в присутствии своей будущей жертвы.