Вечный поход - Сергей Вольнов

Эх, дороги, пыль да туман…

Холода, тревоги, да степной бурьян…

Слова из легендарной песни Л. Ошанина и А. Новикова «Дороги»

… когда меня окликнули, я не удивился.

Словно ждал этого.

Так ждёт человек, проснувшийся немного раньше обычного. Неосознанно, век не поднимая, но терпеливо. В положенное время подсознание выдаст импульс, разрешая открыть глаза и пробудиться, не нарушив привычки.

Вряд ли звучал голос, но слово было произнесено чётко и властно: «Темник!»

Я среагировал мгновенно. Перекатился по мягкой шкуре, на которой лежал, и коснулся войлочной стенки юрты. И сразу же, пружинисто поднимаясь на ноги, выставил перед собою меч. Росчерком клинка обозначив черту, которую врагам лучше не переступать.

Далее события сдвинулись с места, зашевелили конечностями, начали безудержно развиваться…

Рослый воин в неполных доспехах возник из полутьмы. На голое тело его была натянута лишь длинная кожаная безрукавка, обшитая металлическими бляхами, да наручи из толстой кожи обнимали предплечья. Он мягким кошачьим шагом преодолел несколько метров, разделявших нас, и без всяких разговоров и лишних телодвижений нанёс колющий удар мечом.

Целил воин мне в живот. Клинок стремительно приближался, а я, казалось, наблюдал удар в замедленном темпе со стороны, как будто происходило это не со мной. Но тело, хвала всевышнему, не намеревалось оставаться сторонним наблюдателем. Тело среагировало мгновенно.

Даже не пытаясь вращательным кистевым движением увести меч врага вправо — чтобы не терять драгоценные секунды, — я ушёл с линии атаки резким полуразворотом корпуса влево. И тотчас же, пропустив клинок, пронзающий воздух, своим мечом на выдохе нанёс ответный секущий удар. В горизонтальной плоскости над рукой нападавшего…

«Х-ху-ук!»

Мой меч почти не ощутил нагрузки, лишь чуть сильнее на миг прилегла рукоять к ладони, да послушно остановился после удара клинок, сдерживаемый мышцами. Однако нападавший содрогнулся всем телом, увлекаемый инерцией непогашенного движения, и захрипел. Меч его пропорол войлочную стенку и замер.

Ноги неизвестного врага подогнулись, и он рухнул на колени.

От этого резкого толчка накренилась голова с выпученными глазами, сверкавшими белками в полутьме юрты… неестественно перекосилась, отделилась и наконец с глухим стуком упала на пол, свалившись с обрубка шеи. Фонтаном брызнула кровь, и тело, дёргаясь в конвульсиях, повалилось, скользя по стенке, оставляя на ней чёрные потёки.

Я действовал не раздумывая. Просто был уверен, что надеяться на двух телохранителей ночной стражи, оставленных мною у входа в юрту, уже не стоит. Они наверняка мертвы, иначе вряд ли хоть одна живая душа сумела бы проникнуть внутрь… Также не стоит торопиться на выход — там, скорее всего, меня уже поджидают.

Оставался единственный путь.

Я достал засапожный нож, пробил им белый войлок юрты, и разрезал стенку до самой земли. Затем осторожно выглянул наружу. Прислушался… Где-то совсем рядом, в темноте, шла яростная схватка. Сдвоенный яркий сполох далёких зарниц выхватил на мгновение четыре силуэта. Из них один, хоть и пятился, всё же успевал отбиваться от остальных, больше парируя сыплющиеся с трёх сторон удары, чем нападая.

Я выскользнул через проделанный мною лаз в стенке и приник к земле, решая — на чьей стороне вступить в схватку.

Между тем воин-одиночка неожиданно сильным скользящим ударом меча, пришедшимся по шлему нападавшего справа, сбил того с ног. Получив некоторую свободу манёвра, резко изменил путь отхода и сместился вправо. При этом, хоть и ненадолго, оба противника, не успев остановиться, оказались на одной линии нападения, мешая друг другу, и тем самым — давая передышку одиночке. Теперь он пятился прямо на меня, сверкая клинком в тусклом болезненном свете луны.

Новый сполох зарницы выхватил из ночной темени его лицо в тот самый миг, когда воин между ударами обернулся и бросил взгляд назад, не доверяя тишине за спиной… И в этот миг я его узнал. Он был без шлема, с окровавленным перекошенным лицом, на котором застыла жуткая гримаса, но это был он.

Начальник ночной стражи, воин недюжинной силы, лихой рубака и смельчак.

Я окликнул сотника по имени. Просочился из тьмы, соткался из неё, как ночной демон, возник рядом с ним и встал в боевую стойку.

— Команди-ир… — радостно выдохнул он.

Удары сотника сразу же приобрели силу второго дыхания. Враги, опешившие при моём демоническом появлении, утратили преимущество, и без того далеко не очевидное.

Они явно знали, кто я. Более того, похоже, были уверены, что с этого момента их жизни находятся под серьезной угрозой. И я не стал их разубеждать.

Мой меч порхал точно живой, прощупывая оборону беспорядочно отмахивающегося врага. Доставшийся мне противник был умелым воином, но этого было мало для победы в подобном единоборстве. Умения хватило лишь на то, чтобы суметь ещё немного пожить… И вот, поддавшись на ложный полувыпад, он раскрылся, блокируя несостоявшуюся атаку, и тут же напоролся на колющий удар невесть откуда взявшегося, возникшего из темноты клинка.

Меч вошёл в его туловище как раз там, где заканчивались доспехи из толстой слоёной кожи — во впадинку между ключицами, — пронзив насквозь основание шеи и попутно расчленив позвонки. Поверженный враг начал грузно валиться на меня, всё больше и больше нанизываясь на клинок. Ещё немного, и я был бы полностью скован этим бездыханным телом. Пришлось наносить останавливающий удар ногой в грудь, одновременно с усилием выдергивая наполовину ушедший в тело меч… Затем отбрасывать труп врага назад и влево.

Сотник также недолго возился со своим напарником по игре в смерть, позволив тому выиграть этот приз. Выиграть, обмякнув под двумя ударами, что разрубили тело и выпустили душу. Начальник ночной стражи наклонился над убитым, сорвал с его шеи что-то напоминавшее амулет, повернулся ко мне и хрипло, срывающимся голосом, доложил:

— Мой темник… их было около десятка… Половина двигалась к шатру Потрясателя Вселенной… Бежим туда!

До юрты Великого было совсем недалеко, но с той стороны не доносилось ни единого звука. Это могло означать, что там уже всё кончилось, и наша подмога слишком запоздала… Хотя и оставалась слабая надежда, что убийцы притаились перед последним броском.