Заложники Света - Наталья Турчанинова

— Странный у тебя мир… — Я и сам странный. Архэл, едва повернув голову, взглянула на брата через плечо. Эласеор улыбался, чуть приподняв темно-золотые брови. У него было веселое лицо с ямочкой на подбородке, яркие, всегда готовые к улыбке губы, на щеках вечный юношеский румянец, а в глазах тысячелетняя мудрость и печаль.

— Я знаю, Элас, почему твой мир красный, — произнесла Архэл тихо. — Это кровь. Боль. Ты тоже чувствуешь их… Напоминание о боли. Всем, кто приходит сюда. И себе самому.

Эласеор молча наклонился, взял тетраморф [1]Архэл, положил его себе на колени и стал рассматривать сложный узор. Потом поднялся и так же безмолвно повесил щит, способный отражать одновременные магические атаки из четырех измерений, на ее руку. Отошел в сторону, окинул гостью оценивающим взглядом художника.

— Я права? — спросила боевой ангел, глядя на него строго и требовательно.

— Ты права… — прозвучало в ответ.

Когда она ушла, ангел подошел к окну и пристально посмотрел на алую равнину. Сдвинул брови, вытянул вперед руку. Повинуясь его воле, земля на западе Небесной Твердыни стала плавиться. Взмыли вверх белые башни, на фоне голубого неба задрожала, искрясь, арка ажурного моста, красные травы превратились в лазурные волны моря. Несколько мгновений Эласеор смотрел на свое творение, потом вздохнул, и все исчезло. Мир снова стал красным.

Архэл вернулась в свой дом, в свой мир. Здесь не было ни величественной роскоши белых дворцов архитектора Эрнолтинаора, ни алой символической бесконечности степей Эласа.

Она не любила постоянства. Ее дом — дворец без крыши — стоял в окружении буйной зелени и цветов. Потолком здесь служило небо. Звездное ночью, солнечное, прозрачное, густо-синее днем. Дождевые тучи всегда проползали мимо, повинуясь желанию хозяйки, и только теплый ветер залетал внутрь. Шелковые блестящие драпировки, мраморные статуи, ковры и простые скамьи, хрустальная посуда и оружие — все это лежало, висело, стояло где придется.

Архэл подбежала к высокой арке, и тут же с темно-зеленого куста сорвалось в воздух облако сиреневых цветов или бабочек, а может быть, птиц. Ангел протянула руку, и одно из этих созданий опустилось ей на запястье. Все-таки бабочка: с резными крыльями и хоботком, испачканным в пыльце. Архэл нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда она создала ее, но так и не смогла. Бросила на кровать, покрытую ковром, щит, сняла ножны с мечом, стянула волосы на затылке лентой. Вместе с щебечущим роем бабочек-птиц взлетела, широко распахнув крылья и запрокинув голову.

И снова на нее накатили неожиданная безудержная, безграничная радость, восторг, счастье. Они кипели в сердце, переливаясь через край, и захлестывали все вокруг. Свет, пение без слов, ветер, волны океана, несущиеся навстречу небу. Кто сказал, будто мир создан из мутного, бесформенного Хаоса? Архэл чувствовала, что его лепили из бесконечного потока счастья. Лили струйкой расплавленного золота в синюю небесную чашу. Она сама — пылинка, взлетевшая с этого сверкающего чуда, — хранит в себе воспоминание о самом первом солнечном луче, самом первом ветре…

Ангел взлетала все выше, подхваченная вихрем, в котором кружились бабочки и солнечные блики. Каждое мгновение ее жизни было счастьем… Должно быть счастьем… Но она не могла раствориться в нем до конца.

Снова из другой реальности пришло ощущение чужой беды. Архэл как будто резануло острым холодом, светлый, радостный мир раскололся, впуская черное облако, подсвеченное алым. Боль, отчаяние, пустота… Многократно повторяющееся эхо беспомощности, ненависти, ужаса. Сквозь гармоничное безмолвие к ней продирался отчаянный зов: «Помоги! Услышь! Откликнись!» Она не знала, кто зовет, но видела черную изломанную фигуру на самом дне глубокой пропасти, а за ее спиной растекалась волна отчаяния и смерти… Чувства, непереносимые для ангела. «Из глубин… взываю… к тебе…» — прошептала Архэл, падая вниз, в темноту и пустоту…

Она лежала на лугу. В мягкой, густой траве, пахнущей свежо и остро. Солнце ласково касалось лица, ветерок тихонько трогал крылья, словно просил взлететь снова. Архэл села, захватила полные пригоршни душистой травы, прижалась к ней лицом. Но это не помогло. Она снова выпала из своего безмятежного, уютного мира. Ангел перестала чувствовать его настоящим. Реальность была другой. Темной с красными полосами. И черной фигурой, которая тянула к ней руку со скрюченными болью пальцами и просила о помощи. А в ушах стоял тяжелый грохот и гул…

Архэл снова легла на землю. Травинки посыпались из ее ладоней. «Они не понимают и не чувствуют того, что чувствую я. Даже Эласеор, наверное, не понимает. Он не ощущает это страдание так глубоко… Мои сильные братья и мудрые сестры… Их миры слишком далеки, закрыты, их свет настолько силен, что рассеивает любую тень. Разве я смогу описать им мои видения, разве я сумею объяснить, что такое человеческая боль?!»

Ангел вскочила, сильным взмахом расправила крылья и полетела вперед и вверх, сквозь ясную безоблачность своей зеленой долины.

Эрнолтинаор любил музыку природы. В его огромном, ослепительно-белом дворце жил неумолкающий шелест песка, шепот ветра, журчание воды.

Каждый зал звучал по-своему. В одном шумел летний ливень, в другом волна перебирала мелкие камешки, терла их друг о друга, в третьем печально и протяжно пел дельфин — его голос летел из морской глубины, повторяя разные мелодии…

Шаги Архэл звенели на мраморных плитах, разбивая шелест, шепот, шорох дворца. Эхо испуганно заметалось под потолком, словно отражая ее беспокойство. Шелестящие волны загрохотали, выбрасываясь на берег, где-то вскрикнула испуганно чайка, смолк дельфин, певший не хуже морских сирен… Тревогу она несла с собой. Тревогу и дисгармонию…

Эрнолтинаор читал, когда Архэл вошла. Он поднял голову, увидел ее сверкающие доспехи, строгое, нахмуренное лицо, услышал лавину звуков, которая неслась следом за ней. Солнечный луч упал на страницы книги. Архэл показалось, что они тут же отозвались мелодичным звоном и буквы, вспыхнув золотом, сплелись в затейливый узор. Она поспешно тряхнула головой, чтобы-отогнать наваждение. Начиная снова дрожать в боевом азарте, ангел выхватила меч из ножен и швырнула его под ноги старшему брату. Клинок зазвенел по мрамору, описал сияющий полукруг и замер. Эрнолтинаор проследил за его полетом и поднял взгляд, полный спокойного внимания, на Архэл.