Дорога домой - Виктор Гутеев

По прошествии нескольких дней с момента встречи с главой контрразведки, ранним утром Алексея подняли, одели в парадный пехотный костюм и под конвоем доставили в северное крыло здания, где, впихнув в лифт, подняли на несколько десятков этажей.

Оказавшись в помещении, как две капли воды похожем на то, в котором ему три года назад вынесли судебный приговор, понял, что к обещанному Дэйсоном разбирательству его не допустили.

— Обвиняемый, займите место с правой стороны от защитника.

Вот так без предупреждения попасть на собственное судилище Алексей не рассчитывал. Поэтому, услышав слова одетой в форму юстиции судьи, в нарушении, правил задал вопрос:

— Обвиняемый в чём?

Пока на строгом лице немолодой женщины удивление перерастало в возмущение, Алексей огляделся. В просторном, без единого окна зале судебных заседаний помимо судьи и конвоя Алексея дожидались ещё два человека. Свет потолочных светильников путался в короткой шевелюре одного и играл на полированной лысине другого. Сидящие за столами в разных сторонах зала мужчины обернулись, и Алексей понял, что дела его плохи. Облачённый в строгий костюм обладатель лысины, а вместе с ней возрастом и опытом, оказался обвинителем, а молодой, немного за двадцать, черноглазый паренёк, защитником Алексея.

— Обвиняемый, займите место с правой стороны от защитника.

Алексей пересёк заставленный скамьями зал и уселся рядом с защитником. Отсутствие перед оным носителя с делом окончательно убедило, что защита всего лишь формальность, приговор вынесен, а вокруг постановка.

— Послушай, — зашептал Алексей не соизволившему даже представиться защитнику в ухо, — а разве нам не надо побеседовать, обсудить положение вещей, разработать стратегию?

— Вообще-то надо, но я решил, обойдёмся без этого.

Возникло желание дать черноглазому оплеуху, но сперва решил досмотреть действие до конца.

— Заседание считается открытым, — прокатился под сводами голос полковника юстиции, — поскольку обвиняемый выбрал для рассмотрения дела военный суд, процесс будет проходить в обычном порядке. Подсудимый, вы согласны?

Слушая наглую ложь, Алексей хотел вскочить и, мешая слова с ругательствами, заявить, что он ничего не выбирал, а затем вывалить участникам действа, что он о них думает, однако зная, что бисера на всех не хватит, лишь согласно кивнул.

Сторона обвинения получила слово, и Алексей услышал, в чём его обвиняют. Лысый, располневший к шестому десятку обвинитель, отирая платочком одутловатое лицо, на память выложил неподдающиеся объяснениям факты из его биографии и обвинил Алексея в сговоре с неведомым противником, спровоцировавшим войну между людьми и вахнами.

Вспомнил всё и слова грузинского снайпера. Подозрительное везение при рейде на Гарду, чужеродный цилиндр, приплёл первую встречу с чужим кораблём. Поведал о захвате первого вахновского транспорта, при котором неведомая сила вновь спасла подсудимому жизнь. Припомнил телепортацию Глупой в систему вахнов, при этом особо отметив, что обвиняемый в то самое время находился на Глупой. И наконец, о последних событиях, приведших Алексея в зал судебных заседаний.

По сути, ничего нового Алексей не услышал. Всё, о чём говорил обвинитель, за исключением ряда подробностей их похищения с планеты чужим кораблём, он знал и так.

Слушая изложение фактов из чужих, убедительных уст, Алексей с удивлением отметил, что не будь он самим собой, то с лёгкостью поверил бы, что он действительно шпион и провокатор. Самым страшным было то, что обвинитель нигде не соврал и даже не приукрасил. Изложенные им факты были чистой правдой и излагались они именно так, как происходили. В целом описанная обвинителем картина для Алексея выглядела более чем безрадостно, а самой обидной её частью оказалась пассивность сидящего рядом тела, которое даже для вида не вставило в его защиту ни единого слова.

«Слили, — крутилось в голове. — Дальнейшие действия? Шлёпнут. Возможно. Эта сука вешает на меня погибших при первом штурме. Хотя если взглянуть с его позиций, это так и есть. Я дал ложный сигнал, который на тот момент ложным не был. Блин, голову сломаешь. Лысый ведёт к тому, что помимо третьей силы я ещё и с вахнами дружен, а судья, вобла сушёная, знай себе кивает. И там виноват, и здесь неугоден. Твою мать, загнали. И оправдаться не дадут. Упырь, — искоса взглянув на защитника, обложил того Алексей. Рука налилась злой тяжестью. Возовопивший разум притормозил рукоприкладство. — После, — одёрнул себя Алексей, — этого точно достану. — Вновь взглянув на беззаботное лицо защитника, он хоть немного себя успокоил. — До судьи бы дотянуться, — фантазировал он дальше, — ей бы добрый пендель пошёл на пользу. Чтоб знала рожа мерзкая, раз взялась судьбы чужие править, суди честно, ни на что не глядя».

— К сожалению, — прервал обвинитель мысли Алексея, — большинство свидетелей обвинения по известным обстоятельствам не смогли присутствовать на процессе, но главный свидетель здесь. Если позволите, я хотел бы пригласить для дачи показаний майора Алекса Блэймера.

Последний раз с Алексом виделись на награждении за оборону Глупой. Дальше разошлись военными дорогами, и вспоминать друг о друге просто не было времени.

В глаза бросился серебристый оттенок коротко остриженных волос Алекса. Седина накинула другу лет, однако произошедшие изменения на этом не завершились. В лице, в чертах его и чёрточках появилось что-то новое, настолько незримое, что Алексей не смог определить, что именно изменилось в облике старого друга. Насторожило то, что с момента появления в зале Алекс ни разу на него не посмотрел.

Обвинитель начал задавать вопросы, и без того плохое настроение Алексея окончательно рухнуло. Алекс отвечал правдиво, но подбирал слова так, что общий смысл ответов сводился к тому, что практически за всеми действиями Алексея следят и ловко их корректируют. Это так и было, этих слов Алексей не ставил в упрёк, но на сухой констатации фактов Алекс не остановился. Каждый озвученный им случай он дополнил личными комментариями, чем ещё больше сдвинул планку в сторону вины Алексея.

— Скажите, майор, — вопрошал довольный Алексом обвинитель, — когда вы заявили, что, наблюдая за действиями расстрельной команды, видели, как вахн-офицер по-дружески приобнял обвиняемого, вы ничего не спутали?

— Нет, — ответил Алекс, — сначала я не поверил глазам, поэтому несколько раз просмотрел съёмки с камер костюма. Всё подтвердилось.

— И последний вопрос, — не унимался обвинитель, — ваши прежние отношения с обвиняемым можно смело назвать дружескими. До истории с бегством обвиняемого на чужом корабле вы думали о том, что с этим человеком связано много странного и необъяснимого?

— Такая мысль приходила мне в голову, но тогда я не видел Вольнова в объятиях вражеского офицера и тем более не подозревал о его прогулках на этом корабле.

— У обвинения больше нет вопросов.