Час презрения - Анджей Сапковский

– Чтобы зарабатывать на жизнь в качестве настоящегогонца, – любил говаривать Аплегатт поступающим на службу юнцам, –требуются, во-первых, золотая голова и, во-вторых, железная задница. Золотаяголова, – поучал Аплегатт молодых гонцов, – необходима, поскольку пододеждой, в привязанной к голой груди плоской кожаной суме гонец возит толькомалозначительные сообщения, которые, не опасаясь, можно доверить ненадежнойбумаге либо пергаменту. По-настоящему же важные, секретные известия, от которыхмногое зависит, гонец должен запомнить и повторить кому следует. Слово в слово.А это порой бывают непростые слова. Их и выговорить-то трудно, не то чтозапомнить. А чтобы запомнить и, повторяя, не ошибиться, надобна воистинузолотая голова.

Что же касается железной задницы, так это любой гонец оченьдаже скоро почувствует сам, стоит ему провести в седле три дня и три ночи,протрястись сто, а то и двести верст по большакам, а ежели понадобится, то и побездорожью. Ну, само собой, сидишь в седле не беспрерывно, иногда слезаешь,чтобы передохнуть. Потому как человек может выдержать многое, а лошадь – нет.Но когда после передышки снова заберешься в седло, то кажется, что зад в голосвопит: «Спасите, убивают!»

– А кому в наше время нужны конные гонцы, господинАплегатт? – иногда удивлялись молодые люди. – К примеру, изВенгерберга до Вызимы никому не доскакать быстрее, чем в четыре-пять дней, дажена самом что ни на есть резвом скакуне. А сколько времени понадобится чародею,чтобы из того же Венгерберга переслать магическое сообщение в Вызиму? Полчаса,а то и меньше. У гонца конь может сбить ногу. Его могут прикончить разбойникиили белки, разорвать волки или грифы. Был гонец, и нет гонца. А чародейскоесообщение завсегда дойдет, дороги не попутает, не запоздает и не затеряется. Кчему гонцы, коли при каждом королевском дворе есть чародеи? Нет, господинАплегатт, теперь гонцы уже не нужны.

Какое-то время Аплегатт тоже думал, что больше он непригодится. Ему было тридцать шесть. Ростом, правда, он не выдался, но былсилен и жилист, работы не чурался, и голова была у него, разумеется, золотая.Мог он найти другую работу, чтобы прокормить себя и жену, отложить немногоденьжат на приданое двум незамужним пока дочерям, мог по-прежнему помогатьзамужней, мужу которой, безнадежному недотепе, постоянно не везло в делах. НоАплегатт не хотел и не представлял себе другой работы. Он был королевским коннымгонцом.

И вдруг, после долгого мучительного бездействия иникомуненужности, Аплегатт снова потребовался. По большакам и лесным просекамзастучали конские копыта. Гонцы, как в добрые старые времена, опять принялисьбороздить краину, разнося известия от города к городу.

Аплегатт знал, в чем тут дело. Он видел много, а слышал итого больше. От него требовалось незамедлительно стереть из памяти содержаниепереданного сообщения, забыть о нем так, чтобы не вспомнить даже под пытками.Но Аплегатт помнил. Помнил и знал, почему короли вдруг перестали обращаться кмагии и магикам. Сообщения, которые перевозили гонцы, должны были оставатьсятайной для чародеев. Короли вдруг не стали доверять магикам, перестали поверятьим свои секреты.

Почему так неожиданно охладела дружба королей и чародеев,Аплегатт не знал, да и не очень-то хотел знать. И короли, и магики, по егомнению, были существами непонятными, непредсказуемыми – особенно когданаступали трудные времена. А того, что наступили трудные времена, не заметить былоневозможно, разъезжая от города к городу, от замка к замку, от королевства ккоролевству.

Дороги были забиты военными. По большакам пылили колонныпехотинцев и конников, а каждый встречный начальник был возбужден, взволнован,обидчив и так важен, будто судьбы мира зависели от него одного. Города и замкитоже были полны вооруженного люда, день и ночь там кипела лихорадочная суета.Обычно незаметные бургграфы и кастеляны теперь без устали метались по дворам истенам замков, злые, словно осы перед бурей, орали, сквернословили, отдавалиприказы (забывая проверить их исполнение), раздавали пинки и зуботычины. Ккрепостям и гарнизонам днем и ночью тянулись колонны тяжело груженных телег,навстречу им быстро и легко шли уже пустые обозы. На дорогах вздымали облакапыли перегоняемые прямо с пастбищ горячие трехлетки. Не привыкшие к удилам ивооруженному седоку лошади пользовались последними днями свободы, создаваяпогонщикам массу дополнительных хлопот, а другим пользователям дорог – немалозабот.

Одним словом, в жарком неподвижном воздухе висела война.

Аплегатт приподнялся на стременах, осмотрелся. Внизу, уподножия взгорья, поблескивала река, круто извиваясь меж луговин и купдеревьев. За рекой, на юге, раскинулись леса. Гонец прижал пятками лошадь.

Время торопило.

Он был в пути уже два дня. Королевский приказ и почтазастали его в Хагге, где он отдыхал после возвращения из Третогора. Из крепостивыехал ночью, рысью прошел по большаку вдоль левого берега Понтара, передрассветом пересек границу с Темерией, а теперь, в полдень второго дня, уже былна берегу Исмены. Если б король Фольтест оказался в Вызиме, Аплегатт вручил быему послание еще минувшей ночью. К сожалению, короля не было в столице, онпребывал на юге страны, в Мариборе, почти в двух сотнях верст от Вызимы.Аплегатт знал об этом, потому в районе Белого Моста оставил ведущий на западбольшак и поехал лесами в сторону Элландера. Он немного рисковал. В здешнихлесах разбойничали «белки» – эльфьи бригады, скоя’таэли, и горе тому, ктопопадал им в руки либо нарывался на стрелу. Но королевский гонец вынужденрисковать. Служба такая.