Дорогой, Я - Чудовище - Зозо Кат

* * *

Больно…

Очень больно…

Почему так? Почему всё болит? Спина, шея, голова, даже ноги с руками… Всё пульсирует и ощущается, как открытая рана, к которой приложили раскалённые угли. Даже дышать тяжело. Лёгкие такие тяжёлые… В них вода? Я тонула? Откуда такая тяжесть?

Нет, нужно открыть глаза и посмотреть, что со мной. Наверное, всё тело изранено. Оно изуродовано и кровоточит. А возможно, я и вовсе лишилась части конечностей. Но я всё равно должна увидеть всё. Должна знать, что со мной.

Но глаза словно залиты свинцом. Не могу их открыть… Не получается поднять веки. Может быть, я просто слепа? Почему ничего не вижу? Одна лишь тьма.

А?.. Но я слышу. Шорох, пронёсшийся мимо. А также шелест. Да, кто-то ходит рядом со мной — шелестит ткань одежды, касаясь предметов вокруг. Шелест довольно отчётливый и достаточно громкий, чтобы понять — там много ткани. Это юбка? Платье? Или что-то вроде просторного халата? Нет… Точно юбка. Слышу, как её края волочатся по полу.

Тут кто-то есть. Не важно кто — я должна привлечь внимание, так как человек проходит мимо меня и даже не замечает.

Нет… Нет! Не уходи! Помоги мне! Помоги проснуться! Мне очень больно, прошу!

Я должна открыть глаза. Должна! Иначе… Иначе неизвестно, сколько ещё я пролежу в этой тьме, перемешанной с болью.

Давай же, открой их. Открой! Хотя бы немного! Сейчас же!

И тут… передо мной возникла тонкая полоса света. Совсем небольшая, но, если сконцентрироваться на ней и ни на чём больше, она становится чётче. Полоса света расширяется, охватывая всё вокруг и меня саму целиком.

Вначале было слишком ярко. Так ярко, что на миг я пожалела, что открыла глаза. Боль усилилась, пронзив голову в очередной раз. Оглушающий звон сбил меня с толку, но ненадолго. Когда глаза привыкли к свету, я смогла постепенно осмотреться.

Всё было размыто и нечётко, но очертания и цвета я всё же различала. Я лежала в кровати. Да, это определённо была кровать: белые простыни из дорогой ткани, судя по тому, как она ощущается на ощупь. Руки мои целы, хотя и болят. Всматриваясь всё больше и больше, понимаю, что тело моё, в принципе, цело: ноги, руки, туловище… Во всяком случае, это то, что я вижу.

Светлая кожа и ухоженные аккуратные ногти. Неожиданно… Такие ровные. Можно даже сказать, идеальные. Ни капельки грязи. И почему-то это кажется мне непривычным. Нет… Не так… Скорее, неправильным. Да, это неправильно, но я не понимаю почему.

Очертания комнаты становились с каждой секундой всё чётче. Большая, просторная комната, которую не назовёшь обычной. Дорогие картины и мебель. На прикроватной тумбе позолоченный канделябр на три свечи. Также стояла крупная чаша с водой и брошенной туда белоснежной тряпкой. Пахло цветами, но не знаю какими. Сладковатый аромат окружал комнату.

Попыталась приподнять руки и коснуться собственного лица, так как была уверена, что другое влажное полотенце лежало у меня на лбу, охлаждая голову. Но, видимо, его никто не менял уже довольно давно. Прохлады совсем не чувствуется.

Хотела убрать эту тряпку, да вот только руки такие непослушные. Словно я разучилась ими управлять. Или, наоборот, учусь всему впервые. Пальцы сами по себе такие холодные… Что же со мной произошло?

Неожиданно дверь в комнату тихонько приоткрылась, и в помещение вошла горничная. Молодая девушка с невзрачной внешностью. Тёмно-русые волосы убраны назад и спрятаны под белым чепчиком. Белоснежный фартук слегка помят и в некоторых местах успел намокнуть, так как девушка несла в руках глиняный кувшин, переполненный водой. При каждом шаге руки, не привыкшие к тяжестям, дрожали, из-за чего часть воды выливалась, оставляя небольшие лужицы на полу.

Возникало такое чувство, словно девушка чего-то боялась. Она даже не взглянула в мою сторону. Поспешила к ближайшему столику, чтобы избавиться от ноши. Кувшин с глухим стуком был помещён на столешницу, однако вода вновь слегка разлилась и теперь медленно — капля за каплей — стекала на пол.

Должно быть, горничная должна была сменить воду в посудине, которая находилась рядом со мной, хотя я не уверена. Да и всё равно. Я пыталась привлечь её внимание. Пыталась позвать, да вот только голос какой-то тихий, сиплый, даже скрипучий. В горле всё пересохло. Но, как выяснилось, и этих звуков оказалось достаточно. Девушка повернулась в мою сторону и ахнула, едва сохраняя равновесие.

— Ох, Небеса! — вырвалось у неё, при этом она случайно задела рукой кувшин, который недавно принесла. Естественно, он кувыркнулся, расплескав всё содержимое в разные стороны, а после с звонким треском разбился. Но горничная, похоже, вообще не обратила на это внимания. — Госпожа? Вы… Вы… Вы пришли в себя? — дрожала она, бледнея прямо у меня на глазах.

Госпожа? Это она ко мне?

— Я… Я!.. Я сейчас! — кричала девушка, подхватывая юбку, и со всех ног помчалась в сторону выхода. — Я сейчас же кого-нибудь позову! Подождите! — после этих слов девушка выбежала в коридор, крича на всё здание: — Её Светлость!.. Её Светлость проснулась! Герцогиня пришла в себя! Скорее! Кто-нибудь! Передайте господину! Скорее!..

Я слышала, как её голос отдаляется, при этом каждое слово было подобно молоту для моего сознания. «Герцогиня»? «Её Светлость»? О чём она? Это я? Голова продолжает болеть, из-за чего мысли путаются ещё сильнее. Всё кажется таким неправильным, таким странным и непонятным. В одном я была уверена — хочу встать. Хочу подняться на ноги и осмотреться. Даже если будет очень больно. Тогда, думаю, мне станет проще.

Надеюсь…

Но не успела я и руку поднять, как дверь в просторную комнату вновь открылась и теперь в помещение вошла не только та горничная, но и ещё кое-кто. Зашло ещё несколько служанок, которые были одеты практически одинаково и носили схожие причёски. А лицом они мало чем выделялись. Смотря на них так и хотелось сказать, что они «обычные» или «средненькие»: ни косметики, ни природной красоты, ни украшений… Лица таких людей обычно даже вспомнить трудно. И это меня немного смущает. Девушки довольно молодые. Разве в этом возрасте не свойственно желание выделиться из толпы и проявить свою индивидуальность?

Однако этот вопрос отпал сам собой, когда я увидела следующего человека.

Мужчина.

И вот он выделялся так сильно, как только это было возможно.

Высокий. На первый взгляд лет двадцать восемь или около тридцати. Чёрные волосы уложены идеальным косым пробором. Официальный костюм тёмных тонов в викторианском стиле, казалось, только-только сшили: ни пылинки, ни складки, ни торчащей ниточки. Всё идеально, блестит, сверкает… Но на этом фоне сильнее всего выделялись глаза.

Большие глаза ярко-синего цвета, напоминающие редчайшие сапфиры. И выделялись они не только цветом, но и тем, как сияли в помещении, где единственным источником света было три свечи. Такого… не бывает. Это же ненормально. Почему они так выделяются? И почему он смотрит на меня с таким холодом? Или даже… ненавистью?