Истинная любовь феи - Ирина Алексеева

… Во все стороны света понеслись гонцы: Последняя Фея просыпается!

И хмыкнул в усы государь Миркутана:

— Истинная любовь феи станет советником самого короля Ульриха? Отыщите мне претендента!

И рыкнул дракон, выслушав воеводу:

— Значит, я могу выжить?

И почесал затылок удивлённый фермер, встречая у порога посла:

— Как, мой сын родился под счастливой звездой?

И потянулся лениво принц Алорана:

— Фея? Какое совпадение. Может, она и есть моя незнакомка в алом?

И потряс Алхимик над собой кулаками:

— Вот это удача! Невинная фея!

И вскинул бровь ректор магической академии, отложив в сторону вскрытое письмо:

— Почему я должен в этом участвовать?

А древний вампир цокнул языком, поправил жилет и, глядя в зеркало, заигрывающе приподнял бровь:

— Неужто они меня со счетов уже списали? Я ещё могу тряхнуть стариной!

Последняя Фея же коротко вдохнула, и ресницы её едва дрогнули под прозрачной крышкой хрустального гроба.

* * *

— Тише-тише! — раздалось в мерцающей темноте. — Аккуратней, Орм!

Я повернула голову на звук, и голос тут же стих. Веки были такими тяжёлыми, словно отлиты из свинца, и никак не поддавались.

— Она просыпается! — пробасил кто-то таким тоном, словно увидел умилительно потянувшегося котёнка.

— Расступитесь! — велел властный мужской голос.

Я хотела что-нибудь спросить. Узнать, кто они все, какой сейчас день и где я нахожусь, но язык прилип к нёбу, и сквозь пересохшее горло вырвался лишь слабый стон.

Наконец, глаза мои с трудом, но раскрылись, и передо мной возникли мутные цветные пятна. Они двигались, приближались и отдалялись, и время от времени вздыхали.

— Вы пробудились, леди Лорелея!.. — провозгласило тёмно-коричневое пятно уже знакомым властным голосом.

— Воды, — с трудом просипела я в ответ. Пятна кружились, словно в детской игрушке-колейдоскопе, и от этого чуть подташнивало.

— Принесите же ей воды! — крикнул кто-то. А тёмно-коричневое пятно приблизилось и пробежалось по моему телу тёплыми, даже горячими, пальцами.

— Она в порядке?

— Да… если вы не дадите ей прямо сейчас умереть от жажды!

Пухлая крепкая рука скользнула под мою голову и приподняла её, а губ коснулся прохладный край какого-то сосуда.

— Пейте, леди Лорелея!

И сосуд наклонился, обливая водой мои щёки. Я с трудом сделала небольшой глоток, закашлялась и приподнялась на локте, чтобы продышаться.

Цветные пятна перед глазами наконец начали обретать понятные формы, и через мгновение мне удалось оглядеться. Я лежала на мягкой шёлковой постели в прозрачном гробу, крышку которого бережно поставили рядом, облокотив о крупный, старый дуб. Вокруг столпились мужчины: восемь гномов и один человек. На лицах гномов застыло выражение крайнего умиления, на лице человека — лишь строгость и усталость. Он был немолод. Виски уже подёрнуты сединой, а в уголках глаз выразительные морщинки, но стрижка короткая, дерзкая, боевая. В руках — тяжёлый посох. Должно быть, боевой маг.

— Эрик, — сказала я, попеременно глядя в глаза каждому из них. — Где Эрик?

Гномы переглянулись и дружно пожали плечами.

— Простите, леди Лорелея, — одновременно нежно и твёрдо обратился ко мне человек. — Кто такой Эрик?

Мои губы дрогнули.

— Я не помню…

— Да расступитесь вы! — возмущённо воскликнул один из гномов, самый высокий, но самый тонкий из них. — Дайте же леди хоть немного в себя прийти! Помогите ей подняться и пойдём скорее в дом, вода уже небось согрелась!

— Тебе, Артен, лишь бы самому ничего не делать, — проворчал другой. Но ещё двое уже взяли меня за ладони и локти и помогли приподняться.

— Осторожнее, леди Лорелея, — проворковал один из них, с особенно крупным носом, похожим на огромную свисающую каплю смолы.

Тело не слушалось. Оно казалось ватным на поверхности и деревянным изнутри. С трудом мне помогли выбраться из гроба, и я встала ровно, чувствуя себя деревянной куклой, и всем телом ощущая, как ткань длинного белого платья колышется на ветру.

Мужчины ахнули. Даже человек, серьёзный и сдержанный, непроизвольно выдохнул, бросив на меня долгий взгляд пронзительных синих глаз.

— Позвольте представиться. Дортмунд Клаасский, подданный его величества Ульриха Седьмого и единственного, короля Семигорского.

Я смотрела на него и не находилась с ответом. Кто я? Где я? Что происходит? И почему на языке вертится без конца: «Где Эрик?»