Генерал-адмирал. Война - Роман Злотников

— Ну как, Генрих Осипович, в сроки укладываемся?

— Да, ваше высочество, вполне. По верхней плотине даже с небольшим опережением идем.

Я кивнул, а Генрих Осипович Графтио, руководитель проекта и главный инженер строительства Днепровского энергетического каскада, которым в этом варианте истории неожиданно для меня стала та самая знаменитая Днепрогэс, потер лицо рукой.

Да-да, Днепрогэс как одной-единственной гидроэлектростанции и одной-единственной плотины здесь не будет. Вместо нее строится целый каскад из трех последовательных. Причем, как ни странно, одной из важных причин изменения проекта оказалось мнение церкви. Представьте себе… Просто при строительстве одной плотины высотой около шестидесяти метров, каковая была нужна для надежного, даже в случае сухого лета, затопления Днепровских порогов, под воду уходили такие территории, что число затопленных церквей достигало нескольких десятков. А монастыри? А часовни на кладбищах? Ну как же можно допустить такое кощунство?!

Я сначала, услышав протесты священников, едва на дыбы не стал, несмотря на всю мою нынешнюю религиозность. Нет, Русская православная церковь после отделения от государства и возрождения патриаршества довольно сильно изменилась. Достаточно сказать, например, что Льва Толстого у нас тут анафеме никто не предавал. Более того, Толстой умер монахом. И в монастыре. Он ввязался в церковную полемику еще во время дискуссии о преобразованиях в церкви да так до конца жизни из нее и не выходил. Что, по моему мнению, пошло на пользу как церкви, так и самому графу Толстому. Ну а за пару лет до смерти он все так же сдернул от свой жены Софьи, но не умер на полустанке спустя несколько дней после этого знаменательного события (возможно, оттого что отправился в бега не поздней осенью, а поздней весной). Лев Николаевич добрался до Одессы, откуда отбыл на паломническом корабле в Святую землю, где и принял постриг в русском Гефсиманском монастыре. Там он прожил полтора года, и все это время монастырь служил местом невероятного паломничества, причем не только русских, но и толп европейцев. К старцу Исаву — это имя он принял после пострига — приезжали нобелевские лауреаты по литературе Фредерик Мистраль, Пауль Хейзе, Морис Метерлинк и даже Киплинг, а также Бернард Шоу и еще не столь известный Ромен Роллан. Кроме того, там отметились представители множества царствующих домов Европы — от шведского и только образованного норвежского до греческого и испанского. Так что здесь Лев Николаевич, наоборот, сработал не против, а на повышение авторитета как Русской православной церкви, так и Российской империи. Ибо мысли и пророчества «гефсиманского старца» широко распространялись и комментировались в большинстве европейских стран.

Впрочем, и церковь здесь тоже была совсем другой… И потому столь странный наезд насчет затопления храмов и прочего стал для меня совершенным сюрпризом. Нет, ну ладно бы церкви всегда и везде сохранялись в неизменности, но ведь они и разрушались во время войн, и сгорали, и приходили в запустение, если люди покидали свои села. И многие ли из тех церквей потом были восстановлены? Короче, не хрен мне здесь палки в колеса прогрессу ставить… Однако затем, когда всё подсчитали, предложенный проект каскада из трех ГЭС оказался, во-первых, на треть мощнее, и во-вторых, на четверть дешевле, чем проект станции с одной плотиной. Сначала я не поверил. Ведь если так, почему большевики-то построили одну плотину? Денег у них, что ли, больше было? Или все дело в развитии техники? Скажем, сейчас просто не выпускают достаточно производительных генераторов, поэтому и требуется поставить побольше менее мощных, а вот позже, в конце двадцатых — начале тридцатых подходящие генераторы уже появятся. Но когда я задал вопрос, меня убедили, что необходимые агрегаты для большой плотины построить вполне возможно, да только каскад из трех плотин все равно выйдет и мощнее, и дешевле, чем одна большая [1].

Набор аргументов сыграл решающую роль, и сейчас у нас тут вовсю строились три плотины. Стройка шла каскадом: если на первой плотине уже заканчивалась укладка бетона в тело плотины, на второй она должна была вот-вот начаться, а на третьей были в разгаре земляные работы. Так оказалось и разумнее, чем вести работы параллельно на всех плотинах сразу, и быстрее — в первую очередь потому, что в отличие от периода Первой пятилетки в СССР у нас тут уже были и автомобильные, и экскаваторный заводы. Большие объемы земли на не слишком сложном рельефе у нас перемещались не вручную, лопатой и тачкой, а экскаваторами и грузовиками. На моем автозаводе под эти стройки на базе модели «Тур» даже был разработан первый в мире самосвал. Вот эта механизация, которую мы сумели методом, так сказать, научного тыка на строительстве первой плотины сбалансировать, то есть привести в соответствие количество экскаваторов, самосвалов и рабочих-землекопов с тачками и лопатами (поскольку не везде можно было работать экскаваторами, да и самосвалы проезжали не всюду), по окончании работ на первой плотине плавно переместилась на вторую, а теперь уже была внедрена на третьей. После чего весь этот окончательно сыгравшийся «оркестр» должен был отправиться на Волгу, где начать прокладку канала Волга — Дон со стороны Волги. Со стороны Дона канал уже била колонна, в прошлом году закончившая прокладку Онего-Беломорского канала…

Уж не знаю, успеем ли мы закончить весь каскад до начала войны, которая — у меня забрезжила слабая надежда — вспыхнет не раньше, чем в оставленном мною будущем, хотя, несмотря на все мои усилия, я теперь уже и сам не знал, в той же самой или совершенно иной конфигурации сторон. Как бы там ни было, если сроки примерно совпадут — первая станция каскада точно успеет дать ток, а на второй будет закончена плотина и начато наполнение водохранилища.

Ну а перед Господом и церковью я за свои непотребные мысли покаялся. Как физически и духовно — сходив на исповедь, так и материально — передав церкви пожертвование в три миллиона рублей, которые, как я знал, тут же ушли на покупку земель и строительство храмов, монастырей и паломнических центров в Святой земле. У России там и так были едва ли не самые крупные земельные владения, с моими же средствами и продажностью турецкой администрации Русская православная церковь в том регионе и вовсе должна была оказаться вне конкуренции. А это подразумевало не просто рост авторитета среди мирового христианства, но и очень серьезное влияние на будущее государство Израиль. Я планировал, что оно возникнет куда раньше, чем в той истории, что здесь знал только я. И как и в «моей» истории, оно будет обречено стать одной из ключевых точек в этом мире. Вот только отдавать абсолютный контроль над ним одной-единственной стране я здесь не собирался.