Гонка на двоих - Ханна Хаимович

Радикс, или мир Пятерых, был уже девятым мертвым миром, оживление которого Кьярре доводилось контролировать. И во всех восьми предыдущих ее преследовала одна и та же аномалия.

Аномалия обрушивалась на голову буквально с порога. Сразу, как только Кьярра открывала первый портал и вытягивала из него убийственную «серую мглу», уничтожившую все миры, кроме одного.

Прежде чем в воздухе перед ней возникало окно в новый мир, она оказывалась в неизвестном месте. А рядом был незнакомый мужчина.

Очертаниями место напоминало храм. Такой, как древние инсданские святилища, но немного другой. В отличие от храмов Инсдана, стены его состояли из сплошной тьмы, бархатно-черной без малейших проблесков. Черным был и пол, и сводчатый потолок. По аспидным этим стенам и сводам плясали огненно-рыжие отблески пламени.

Стоило моргнуть, как черное становилось мертвенно-белым. У белого сотни оттенков, но здешний цвет был просто никаким. Безликим, скучным, неживым. И все так же тревожно, почти истерично плескались яркие отблески.

Моргни еще раз — и белое перетекало обратно в черное. Черное — снова в белое. И так раз за разом, пока глаз не отказывался воспринимать между ними разницу, и становилось ясно, что черное и белое суть одно.

Мужчина же…

Кьярра превращалась в наблюдательницу в собственном теле, но одновременно проживала ситуацию изнутри. Она словно раздваивалась. У нее-настоящей мужчина не вызывал никаких особенных чувств. У него были серо-зеленые глаза, правильные черты лица и тонкие губы, уголки которых таили то ли горечь, то ли насмешку — не разобрать. Недлинные темные волосы спадали на лоб. Отдать должное стоило в одном: он неплохо колдовал. Хрипловатый голос произносил заклинания, и храм (храм ли?) преображался, выворачивался наизнанку, распахивал все секретные лазы, превращался, перетекал во что-то иное, принимал истинную форму…

…преображался…

— Здесь ничего нет, — сказала Кьярра. — Рогатый! Он что же, был уничтожен? Или «оно»?

— Не ругайся так, — со смешком попросил мужчина. — Я принимаю на свой счет.

— Да чтоб тебя! — теперь и она рассмеялась. Наблюдательница в собственном теле веселилась тоже, хотя не понимала, в чем соль шутки. — Его не может здесь не быть. Это же то самое место?

— Ну да…

— Нет, его не могли уничтожить. Иначе мы бы сейчас не разговаривали. Он прячется. Или «оно»?

— Годами звать нас сюда, а теперь прятаться? Я бы сказал, не совсем так. Скорее, его прячут. Послушай…

Черное снова стало белым, и белизна заволокла все вокруг. Застила глаза, поселилась в сознании. Наблюдательница слышала обрывки фраз, но не успела задуматься, кто такой этот «он» или «оно», которого ищут. Когда туман рассеялся, она обнаружила себя в объятиях мужчины.

Тот целовал ее, и она отвечала — жарко, жадно. Они все еще стояли в пустом храме у самого источника отблесков. Левой рукой мужчина по-хозяйски прижимал Кьярру к себе, а правой ласкал ее скулу, щеку, изредка соскальзывая на плечо. Она точно со стороны отмечала странный вихрь чувств. Радость, желание — и в то же время обреченность, замешательство, даже досаду…

Досаду вызывало нечто, лежащее за пределами понимания.

Языки сплетались в танце. Кьярра вжалась бедрами в бедра мужчины и закинула руки ему на шею. Поцелуй напоминал прощание. А может, так оно и было?

Обоим не хотелось прекращать, но Кьярра отметила, что мужчина сохранил трезвость разума. Он отстранился ровно в тот момент, после которого продолжение стало бы неизбежным.

Она хмыкнула.

— Как всегда, да?

Он неопределенно мотнул головой и кивком указал на источник нервного дергающегося света.

В центре помещения ослепительно пылал костер. Но стоило присмотреться, и становилось ясно, что эта… сущность так же далека от костра, как черные-белые стены — от настоящих стен.

Пламя пожирало само себя. Зародившись у основания, огненное кольцо охватывало пылающую середину, докатывалось до вершины и гибло в струйках чада. Ему нечем было поживиться, не было ничего, что оно могло бы превратить в пепел, но пламя не гасло. Раз за разом набрасывалось само на себя, но не находило успокоения. И только быстрее, истеричней плясали блики.

Рядом в бархатную землю верхушкой вниз был воткнут погасший факел.

Кьярра с мужчиной одновременно шагнули к огненному столбу. Она протянула руку и коснулась рыжих языков кончиками пальцев. Их моментально обожгло. Огонь оказался настоящим, а не магической иллюзией. Кьярра зашипела и отшатнулась. Боль ненадолго оттеснила все остальные чувства на второй план.

— Да настоящее оно, зачем проверять? — буркнул мужчина. — Помочь или сама заживишь?

— Не надо, — ответила она.

А затем примерилась и прыгнула в огненный столб, зная, что спутник последует за ней.

… — Эй! Все в порядке?

Помощники толпились вокруг. Портал темнел крысиной норой над пропастью. Почему-то порталы в другие миры всегда получались такими микроскопически крохотными и открывались только на краю достаточно глубокой и широкой пропасти. Пришлось устроить ее прямо не территории Центра. Техномагические устройства, все эти сети тонких серых трубок и развертывающихся козырьков, смотрелись чужеродно возле блекло-бурого каменного ущелья.

Кьярра поднесла к глазам руку. На пальцах алели пятна ожогов.

Ну вот, снова. Каждый раз, когда она оказывалась в аномалиях, после возвращения тело носило следы полученных там травм. Хотя до сих пор дело не заходило дальше царапин.

— Все нормально. Обычная аномалия перехода. Включайте расширители пространства.

Серебристые крючья потянулись к краям портала. Голову повело от невидимого выброса энергии. Крючья зацепились за края, и серое небо, на фоне которого темнел узкий лаз, начали отворачиваться в стороны, как тонкая бумага.

Кьярра отошла в сторону и привалилась к стене одного из корпусов Центра. В портале все еще кружились серые вихри — обычная обстановка для всех новооткрытых миров, пораженных «серой мглой». Но изредка сквозь них проступали зеленые пятна.

Отчего-то казалось, что это та самая зелень, которую она видела в аномалиях все минувшие четыре года. И ни разу не встречала вживую. Та самая, которой ни разу не касалась — но все равно успела изорвать об нее пару курток и наставить на коже царапин.

Мужчину Кьярра тоже там видела. Но до сих пор они лишь продирались куда-то через кусты, а затем — вертикальные каменные лабиринты, и уж точно не целовались.

Она чуть прикусила губу. Губы тоже припухли. Иллюзия была такой полной, что переставала быть иллюзией.