Мед - Ляна Вечер Страница 62

— Я собиралась надеть это… — достаю из шкафа дежурное праздничное платье.

Оно нарядное, а главное — удобное.

— Что, даже не посмотришь? — мамуля хмурится.

Посмотрю, конечно. Куда я денусь? Вздохнув, иду распаковывать подарок. Тяну за язычок собачки, молния шуршит и…

Господи! Такой красоты в жизни не видела! Я держу в руках шикарное платье нежно-розового цвета и растерянно хлопаю ресницами.

— Мам, ты с ума сошла?.. — шепчу. — У нас ведь семейный ужин. Дома.

— Ну и что? Мы тебе сейчас ещё причёску сделаем и макияж, — мамуля выдвигает ящички в моём туалетном столике, достаёт косметику.

— Спасибо, — подхожу к ней и обнимаю крепко. — Ты у меня самая лучшая мамуля на свете.

— Я знаю, — чмокает меня в щёку. — Сядь.

Властная Татьяна Алексеевна колдует над моими волосами. Зачем всё это? Мы встречаем Новый год в кругу семьи, в нашей гостиной, а я буду выглядеть так, словно по красной ковровой дорожке собралась пройти. Но маме пофиг — она творит. Сначала причёску, потом макияж…

— Кажется, это как-то… слишком, — я смотрю в зеркало на результат её трудов.

В таком виде и правда только Оскар получать. Тамара и Марина одеты скромно, мама тоже не расфуфыренная, а я — принцесса в розовом платье с безупречно накрашенными глазами и причёской, которая выглядит на тысячу долларов.

— Ничего не слишком, — мамуля выглядит довольной. — Туфли есть под платье?

— Есть, но я не собиралась…

— Слышать ничего не хочу! — строго заявляет мама. — Надевай туфли.

Мне остаётся только подчиниться. Я достаю из шкафа самую крутую пару туфель на каблуках, которая у меня есть. Мамуля одобрительно кивает — ей нравится сочетание.

— Прости, но я чувствую себя дурой.

— Ну и зря. Сегодня особенный Новый год.

— Да? — я гну бровь. — Почему?

— Ой, сорок минут до полуночи! — мамочка едва не подпрыгивает. — А у меня вся едва в пластиковых контейнерах!

— Я тебе помогу, — встаю с пуфика, чтобы пойти с ней.

— Нет! — она снова встаёт у меня на пути. — Ты что, хочешь угваздать платье? Или каблук сломать, прыгая по кухне?

— Эм, нет… Но что мне теперь вообще ничего не делать?

— Не делай. Спустишься минут за десять до двенадцати.

Мамуля ведёт себя странно. В этом доме происходит что-то, о чём я не знаю. Сюрпризы… От нашего семейства можно ожидать чего угодно.

Но окей. Я решаю поддержать игру и остаюсь в комнате. Полчаса посидеть на кровати — несложно.

Сложно.

Меня хватает на пару минут. Едва не взорвавшись от любопытства, я покидаю спальню — иду на разведку. В коридоре чисто, и я крадусь к лестнице. Но спуститься в гостиную не судьба — мама зачем-то возвращается. Я даю дёру на этаж выше — в мансарду.

Забегаю в спячечную — никого. Тихонько прикрываю дверь, надеясь, что мамуля не меня проверять шла. Чувствую себя дурочкой. В собственном доме прячусь от собственной мамы…

Я, блин, сама мама!

Смотрю на моих медвежат и улыбаюсь. Сопят себе, мои хорошие. Сладкие пушистые попки с хвостиками — две штуки. И пяточки сладкие. Обожаю наших деток.

Стоп… Что за запах? Что-что, блин… Кто-то наделал «дел» во сне.

Оставить это без внимания я не могу. Пофиг, что на мне надето — в первую очередь я мама, а потом уже принцесса в розовом платье на шпильках.

Я достаю из комода всё, что понадобится для дезинфекции двух пушистых поп. Действую быстро, профессионально, но аккуратно, чтобы не разбудить двойняшек.

С Кирой справляюсь без проблем, а с Даником приходится повозиться. Он ворчит и ворочается во сне, я боюсь его разбудить.

— Блинский… — шиплю тихо.

Одно неловкое движение и на розовом платье остаётся пятно цвета детской неожиданности. Мне через двадцать минут надо быть внизу — Новый год встречать, а я тут… в какашках.

Вот это подстава!

Быстро заканчиваю, убираю всё и выглядываю из спальни. Никого.

Задача: добежать до второго этажа в гостевую ванную — это самый близкий и безопасный вариант. И не дай бог мне встретить по пути маму!

Бегу! Лечу! Несусь!

Закрываю дверь гостевой ванной, выдыхаю и оборачиваюсь…

— Марк?! — растерянно моргаю.

Мой мишка стоит у раковины и самозабвенно трёт красное пятно на рубашке. Оу… мужчина, а чего это вы так вырядились? На Марке смокинг и галстук-бабочка.

— Тихо! — он машет рукой, в которой держит губку. — Не кричи, пожалуйста, булочка.

— Ты что тут делаешь? — я встаю рядом с ним, мочу руку под струёй воды и пытаюсь оттереть пятно на платье.

— От бати прячусь. А ты?

— А я от мамы, — не могу сдержать смешок. — Ты почему так одет?

— У Иваныча спроси, — ворчит мой мишка. — Нарядил меня, как на парад, и посадил в кухне. Сказал, если выйду, он мне ногу сломает…

— Жёстко.

— Я таблетку Тамарину прожевал, а она горькая. Хотел запить малиновым вареньем, и вот, — демонстрирует кляксу на белоснежной рубашке. — Батя меня убьёт.

— А я детям подгузники меняла… — показываю последствия в виде пятна на юбке. — Если мама увидит — мне кранты.

— Ты почти оттёрла. Давай феном теперь, — достаёт из шкафчика электроприбор, втыкает вилку в розетку.

Боже, как он громко воет!

— Вырубай! — машу руками. — Нас спалят!

— Ч-чёрт…

Мы замираем, смотрим друг другу в глаза и… ржём. Но тихо.

— Они явно что-то задумали, — я утыкаюсь носом в воротник смокинга.

— К гадалке не ходи, — соглашается Марк. — Пятнадцать минут до полуночи, булочка. Как думаешь, успеем?

— Успеем что? — я поднимаю голову и смотрю в медовые глаза.

Да он с ума сошёл!

Не успеваю ничего сказать, меня сносит медвежьим напором к стене. Я замираю в сильных лапах — Марк держит, словно в тисках. Рваться бесполезно. Это хорошо знакомое мне ощущение, от которого сносит крышу на раз-два.

Открываю рот, чтобы хотя бы попытаться вразумить этого ненормального, а он пользуется моментом и целует меня. «Молчать, булочка!» — говорит его бешеный поцелуй, пробирающий до дна души.

Каблуки — заразы! Я цепляюсь за шею Марка, пытаясь устоять. Хватаюсь за воротник смокинга и задыхаюсь от ощущений скользящих по шее горячих губ.

Послушно раскрываю губы, позволяя ему целовать меня, как он хочет. Я — добыча зверя. И сейчас мне будет хорошо…

Сейчас мне глубоко пофиг, что будет с платьем, что скажет мама. А с платьем будет, и мама обязательно скажет… Я с огромным обезумевшим зверем в маленькой ванной. Творится безумие!