Любимая серая мышка - Анна Яфор Страница 54

– Леш, я ничего не понимаю. Куда мы едем? – меня ломает от любопытства, но Лавроненко непреклонен и совершенно не собирается это любопытство удовлетворить. И не отвечает на мои вопросы, оставляя теряться в догадках.

– Говорю же: на встречу. Важную. Скоро все узнаешь.

– Но у тебя не было в расписании никаких важных встреч! – я, как его секретарь, знаю это наверняка. Не могла ошибиться. И забыть тоже не могла. Знаю наизусть график всех его мероприятий, поэтому наша поездка вызывает недоумение. И вопросы, вопросы, вопросы.

– Ты никогда раньше не брал меня с собой.

– Это особенная встреча, – уклончиво отвечает Леша. – Доверься мне.

Я именно это и пытаюсь сделать, но все равно волнуюсь. Рассматриваю проносящиеся за окном машины здания старого города, но не любуюсь ими, как обычно, а пытаюсь унять бушующие в груди чувства.

Мужчина почему-то усмехается, наблюдая за моей реакцией. Тормозит на светофоре, берет мою руку, прижимаясь к запястью губами в коротком поцелуе.

– Малыш, перестань нервничать. Уверяю, для этого нет повода.

Я верю ему… кажется. Но в последнее время стала страшно мнительной, и нервы шалят. Настроение меняется с такой же скоростью, как погода в родном городе. Только что светило солнце, но вот уже небо заволокло и льет дождь стеной. Леша терпит мои капризы и не злится даже тогда, когда я сама терпеть себя не могу. А сейчас выглядит невероятно довольным. И еще – влюбленным. До такой степени, что от пьянящего омута в его глазах у меня кружится голова.

– Машунь, мы почти на месте.

Я не понимаю, что нам делать в самом центре. Рестораны здесь жутко дорогие, если Алексей запланировал встречу в одном из них, то это совсем не поддается никакой логике. А если не ресторан, тогда вообще не знаю, что и зачем. Даже моей бурной фантазии не хватает, чтобы хотя бы варианты какие-то придумать.

– Готова? – он открывает мне дверь, помогая выйти из машины. Окутывает объятьями, прижимая к себе и осыпая поцелуями лицо и волосы. Обнимает на виду у проходящих мимо людей, ничуть не смущаясь. А потом сжимает мои пальцы в своей ладони. – Идем.

Я подчиняюсь, прислушиваясь к учащенным ударам сердца. Понимаю все меньше, особенно когда мы заходим в подъезд жилого дома. И поднимаемся на самый верх, останавливаясь перед небольшой чердачной дверью.

– Леш, у тебя встреча на крыше? Серьезно? – высказываю самое нелепое предположение, но Лавроненко неожиданно еще более широко улыбается.

– Одна прелестная девушка сделала мне потрясающий подарок на день рожденья. Знаешь, а ведь я всегда об этом мечтал. Пока был мальчишкой, мать не разрешала, говорила, что такой экстрим совершенно недопустим. Когда вырос до такой степени, чтобы перестать ее слушаться, все время что-то мешало. Не складывалось. Я иногда наталкивался на отзывы тех, кто побывал на подобных экскурсиях, и жутко им завидовал. И сам себе обещал, что вот тоже сделаю, схожу. Но не получалось, раз за разом. А потом появилась ты.

Он перестает улыбаться. Смотрит на меня, пожирая глазами, и от его взгляда я чувствую, как пускаются в пляс по телу сотни мурашек. Мы живем вместе, давно спим в одном постели, я ношу его ребенка, но до сих пор теряю голову рядом с ним. Когда вижу, как он реагирует на мою близость, и у самой учащается дыхание.

– Маш, я столько раз представлял, что утащу тебя на какое-то особенное свидание. Смогу удивить, очаровать. Это ведь нужно влюбленной романтической девочке, – хмыкает в ответ на мои изумленно приподнятые брови. – Да, малыш, конечно, я видел, что ты в меня влюблена. Это трудно не заметить, твои чувства прямо-таки выплескивались из глаз. А я, как дурак, старался себя убедить, что между нами ничего не может быть. Что мне нужна совсем другая женщина.

– Старше и не такая глупая? – я закусываю губу, борясь со смесью обиды и веселья, но мужчина тут же качает головой, прикладывая палец к моим губам.

– Ты не глупая. Не говори так никогда, – целует, а потом добавляет. – Искренняя и настоящая. И как я ни боролся с собой, ничего не вышло. Испортить, правда, все умудрился, и вместе романтики устроил тебе то рандеву в туалете, – на его скулах проступают желваки, а мне становится смешно.