Горец - Валентина Кострова Страница 49

Клуб тот самый, где повстречала Давида. Выбран не специально. Точнее Олька забронировала тут столик, а она не в курсе, где я подцепила мужа. Нам приносят заказ, официант открывает бутылки, я открываю себе минералку. В клубе есть фотограф, поэтому от греха подальше пью воду. А то еще напишут, что жена Сабаева алкоголичка.

— Ален, а ты чего воду? Беременна что ли? — и все глаза устремляются на мой плоский живот.

— Ага, аж двойней, — иронизирую, все смеются.

— За нашу девочку!!! — громко хором восклицают подружки, раздается звон бокалов, смех, улыбки до ушей. Если бы не тревожное состояние, была бы как они, а так только изображаю из себя беззаботную штучку.

Три бутылки улетают мигом, у меня в стакане все еще вода, и пить не планирую. Девчонки разбежались в разные стороны, кто танцевать, кто к бару знакомиться, а кто-то, как я, остается за столом. Все порываюсь включить телефон, но сдерживаюсь, а сторис своего девичника репостну завтра. Оглядываюсь, вижу через три стола Рому. О, надо подойти и поблагодарить.

— Ты куда? — спрашивает Дина, как только я встаю из-за стола.

— К Роме подойду, поприветствую, — о том, что хочу его поблагодарить, не сообщаю подруге.

Рома смеется, обнимает какую-то брюнетку, увидев меня, расплывается в улыбке. Спутница разом перестает интересовать, идет ко мне навстречу.

— Привет, малышка, шикарно выглядишь, — окидывает меня оценивающим взглядом, цокнув языком. Черт подрал, угораздило же меня нацепить это блестящее мини- платье. Так, Аленушка, в следующий раз думай действительно головой, перед этим приняв «афабазол» и курс витаминов.

Обнимает меня за талию, чмокает в щеку, отстраняюсь. На нас слишком много людей смотрят, поэтому чмокаю его в щеку, делаю вид, что мы хоть и бывшие, но остались друзьями. Кладу свою руку ему на плечо и нагибаюсь к его уху, потому что музыка играет слишком громко.

— Спасибо, что в свое время не опустился до уровня своих друзей- придурков. С меня три бутылки вискаря.

— Это ты так оцениваешь свою невинность? Дешево как-то.

— А ты на что рассчитываешь? На новый «мерс»? — хмыкаю. Мимо нас кто-то проходит, задевает Рому плечом, он не удерживает равновесия, наваливается на меня. Я обнимаю его двумя руками, мы не падаем на пол.

— Ну ты надрался! — усмехаюсь, Рома ищет глазами того, кто его толкнул. Я с улыбкой смотрю в другую сторону. Не дышу. И лучше мне сейчас испариться, раствориться в пространстве. Чувствую себя словно прыгнула вновь с тарзанки. Знаю, что прыжок со страховкой, а визжу от страха, закрывая глаза. На меня в упор смотрит Давид. Он стоит на расстоянии пару метров, но я чувствую его гнев. Его глаза режут без ножа, замораживая меня изнутри. Что меня ждет? Ссылка на Кавказ? Как Лермонтова?

Подходит ближе, под его тяжелым взглядом Рома отдергивает от меня руки, испуганно отходит. Мне следует сейчас сказать Давиду, что благодря этому парню я невинна и чиста, но не могу выдавить из себя и слова. Язык прилип к небу.

- Домой, — приказ, как непослушному ребенку. Одна часть меня покорно опускает голову и готова топать следом, вторая бунтарски вскидывает подбородок, упрямо сжимает губы, вызывающе смотрит в глаза. Никогда меня так раздирали противоречия. Победила вторая, потому что я не собираюсь подчиняться, не собираюсь изображать покорную жену, не являясь ей. И ему все же стоит научиться и мои желания слушать, а не задвигать глубоко в зад.

Начинает играть моя любимая песня, меня несёт на танцпол. Я не смотрю на Давида, не ищу его глазами, но чувствую на себе его взгляд до мурашек. Я извиваюсь, улыбаюсь, отдаю себя музыке. Во мне нет и грамма алкоголя, но ощущаю себя пьяной в хлам, на губах призывная улыбка, игривый взгляд из-под ресниц. И мною правит…не Сатана, а обычное задетое самолюбие вперемежку со злостью. Материализуется перед глазами Дина.

— Алена, вали-ка, детка, ты по-хорошему домой, пока твой муж не превратился в типичного кавказского джигита, говоря по-русски с акцентом.

— Еще чего! Я хочу танцевать до утра, веселиться пока молода, а не сидеть в четырех стенах в образе послушной жены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я могла догадаться, что ты не договорилась. Дурында! Иди на выход.

— Не пойду! — и топаю ножкой, упирая руки в бока. — Тем более у меня вещи остались за столом.

— Они у меня, — вздрагиваю от голоса за спиной, оборачиваюсь. Внешне спокоен, только глаза невообразимо темны и хорошего не обещают. — Поехали домой.

— Вечер только начался.

— Для тебя он уже закончился, — протягивает руку, я смотрю на нее и делаю шаг назад.

— Я предупреждала тебя.

— Я тебя тоже.

— Я никуда не поеду! Я хочу танцевать! Хочу встретить рассвет! Это же последние дни моей свободы!

— Твоя свобода закончилась еще в начале лета, так что поехали домой, иначе закину на плечо и чихать на твое сопротивление.

— Не поеду! — скрещиваю руки на груди, вызывающе смотря на Давида.

— Последний раз говорю, поехали домой.

— Нет!

— Сама напросилась, — хватает меня, я не успеваю и пикнуть, как закидывает действительно на плечо и быстро уходит с танцпола.

— Отпусти меня! — бью кулаками по спине, ноль реакции, словно бью по стене. — Решил выставить мою задницу на всеобщее обозрение?

— Уверен, что все побоятся посмотреть даже на твои ноги, не то что на задницу.

— Отпусти меня!

— Только возле машины, — я сопротивляюсь, меня держат крепко и бесцеремонно. Мне жутко неудобно на плече, а о моем комфорте вряд ли думают. Выдохаю с облегчением, откидываю рукой волосы назад, поправляю лиф платья, когда опускают на землю.

— Я считаю… — но не успеваю высказать все, что я считаю, так как распахивается задняя дверка и меня толкают внутрь. От души хлопает дверью.

— Ты ненормальный! Ты словно с цепи сорвался! Ты выставил меня перед всеми в идиотском виде!!! Ты…

— Рот закрыла и молчи, — рявкает так, что я от неожиданности действительно захлопываю рот. Смотрит на меня в зеркале заднего вида. — Тебе нравится, когда с тобой вот так общаются? Нравится, чтобы указывали на место?