Его невольница - Ульяна Громова Страница 17

Энвер слабо засмеялся и застонал, чуть слышно ответив сухими губами:

— Куда… тебе… птичка…

Я тоже засмеялась. Истерично, со слезами, гладя мужчину по волосам и лицу.

— Не смей умирать, мерзавец! — повторяла снова и снова, пока не зазвонил телефон. Я бросила его на корме и поползла через скамью обратно к нему, подобрала и увидела, что вызывает Толга. — Алло! Где вы? — заорала.

— Пусти ракетницу, пока еще темно!

— Сейчас, сейчас… — положила телефон на лавку и лихорадочно полезла в ящик с сигнальным пистолетом. Рядом лежали какие-то цилиндры красного и зеленого цвета. Вставила оба и дернула рычаг, отправив ракету вдоль поверхности воды. Выматерилась и задрала сигналку над головой, зажмурилась и рванула второй рычаг. Зеленая ракета на три короткие секунды осветила небо, я схватила телефон: — Ты видел? Видел?!

— Десять градусов северо-восток, их относит к границе Грузии… — услышала чей-то голос, а следом Толгу: — Ты должна завести мотор и плыть навстречу!

— Я не могу! Не умею!

— Я пушу три ракеты одну за другой, смотри по сторонам!

Через несколько секунд я увидела очень далеко мелкие красные вспышки.

— Вижу! — крикнула в трубку.

— Поверни ключ в моторе. Рядом должен быть рычаг, сдвинь его на один щелчок и держи руль.

Я снова положила телефон и взялась за весло — ракетница вспыхнула сбоку и сзади. Развернула лодку и схватилась за телефон:

— Еще ракетницу!

— Сейчас…

Небо, кажется, уже немного ближе, снова осветила еле заметная вспышка — восход разгорался и глушил яркие цвета.

— Вижу! — Дернула красный рычажок, но мотор не отозвался. — Не заводится! — крикнула и поймала взгляд Энвера. — Держись, миленький, сейчас, за нами плывут… — схватилась за второе весло и уставилась в небо, где видела ракетницу. Гребла изо всех сил и уговаривала: — Ты только не умирай, пожалуйста, потерпи, они совсем рядом. Они спасут нас, только держись…

Слезы заливали глаза, я гребла, как умалишённая. Когда помощь уже была близко, страх, что не успеет, схватил за горло и душил вновь начавшейся истерикой.

Кажется, прошла вечность, пока я увидела летевший к нам большой катер… или маленькую яхту? Отпустила весла и схватилась за телефон

— Это ты? Ты?

Но в трубке была тишина. А белая посудина уже замедлилась и аккуратно приближалась. Но вдруг это не те, кого я жду? Бросилась искать пистолет, но его нигде не было. Яхта развернулась к нам боком, заработал какой-то механизм, рядом опустилась площадка и раздался крик Толги:

— Хватайся за трос!

В лодку упали кольца тяжёлого каната. Я вцепилась в него и сквозь слёзы успела посмотреть на Энвера:

— Ну вот и всё…

И вдруг стало легко, тепло и не страшно — меня накрыло темнотой.

* * *

Казалось бы, можно вздохнуть свободнее. Казалось бы, но что-то в том, что произошло со мной и Энвером, было неправильным, неожиданным даже для него. И наверняка это всё ещё будет иметь последствия, потому что такой важный уважаемый господин, как Месут, просто так погребальную молитву нам вслед не читал бы. Он нас приговорил, а мы выжили.

Сразу с яхточки нас с Энвером увезли в частную клинику к тому врачу, что лечил меня после побега — Толга привёз его с собой, и я даже получила похвалу, что не вытащила нож. День в одноместной палате, полное обследование, горсть таблеток, несколько уколов и литра три горячего чая, которым я не могла напиться — и мой бессменный надзиратель отвёз меня в замок злого чудовища — Энвера. Как выяснилось, именно огнестрельная рана была опаснее. Она прошла навылет через мягкие ткани — что уже было хорошо, но крови мужчина потерял достаточно много, просто я её не видела под ним. И слава всем чертям или святым — я бы сошла с ума.

Хотя я уже сделала это. Иначе объяснить себе желание спасти Энвера я не могла. Просто в голове не укладывалось, что я гладила его по лицу и молила не умирать. «Миленький»… Что случилось с моим разумом?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дамла встретила, как родную, сразу же отвела меня в комнату. Не ту, где я, как похищенная сказочная принцесса, была заперта на верхнем этаже башни, а на второй этаж основной части замка в просторную спальню, к которой прилагалась небольшая гостиная с выходом на большой балкон и шикарная ванная.

Я лежала в ней уже часа два, подливая горячую воду, и не могла отогреться. Не снаружи, а внутри. Какое-то смутное ощущение потери себя тревожило исподволь, сознание словно двоилось, логически думать не получалось, но всё это улавливалось, как быстро ускользавшая тень какой-то ещё не оформившейся мысли.

На широком бортике мраморной чаши ванной стоял поднос с большим блюдом нарезанных толстыми ломтями сыра и холодного запечённого мяса. Графинчик с манговым соком и большая рюмка водки — это то, что мне прописал доктор в буквальном смысле. Никто не заморачивался моим психическим состоянием, но оборванные истерикой концы нервов решили-таки прижечь крепким алкоголем. Внутри меня всё ещё что-то тряслось и паниковало. Наверное, душа.

Я закрыла глаза, задержала дыхание и погрузилась в воду с головой, хотя ещё в клинике решила, что к воде больше не подойду даже под страхом смертной казни. Мне хватило ее на всю оставшуюся жизнь. Ласковый прибой, о котором я мечтала, когда летела сюда, теперь обрёл другую личину — безжалостного опасного для жизни безмерного пространства, которому нельзя доверять, в котором нельзя быть слабым. Но горячая, насколько терпело тело, вода с ароматной пеной — не морского бриза, ни за что! — не пугала, но и не растворяла мыслей, сомнений, беспокойства…

— Валя, я принесла твои книги! — услышала голос доброй женщины за дверью.

Мои книги? Любопытство подняло голову, но тут же осунулось — нет здесь моих книг. Но безразличие никогда не ютилось во мне долго. Я всё же вылезла из ванны, обтёрлась полотенцем и натянула длинный халат. Подхватила поднос с нетронутой едой и вышла в гостиную.

Дамла разглядывала обложки романов Эрики Вербицкой и вытирала с них пятна и пыль.

— Откуда?.. — вырвался у меня возглас. Я поставила поднос на столик у дивана и быстро подошла к женщине. — Где вы их взяли? — смотрела распахнувшимися от удивления глазами на любимые книги.